Страсти по Митрофану

Вот она с Митей за ручку, вот она с Митей в обнимку – неловко, ну и ладно, все равно в обнимку, вот он ее оттолкнул, она ударилась головой, вот Митя сидит, рыдает, она рядом с ним на корточках, предлагает ему воды, вот Митя ушел, обернулся, плюнул, его яростное лицо, глаза, полные ненависти… А вот она с Никитой, сладким, приятным, обходительным… Сколько раз сегодня Никита пытался ее обнять? Раз сорок? И по руке погладил, и по волосам, и по щеке, и по плечу, и по спине, и опять по руке, она уворачивается, а он все гладит и гладит… Если бы все это снять, вот бы класс взорвался… Это тебе не нарочитые селфи – смотрите, вот я с вытянутыми вперед губами, с одним закрытым глазом, вторым подсматриваю, чтобы не промахнуться, а меня как будто тайный поклонник, очень загадочный, фотографирует…

Эля услышала, как кто-то тихо постучал в дверь. Митя. Больше некому так робко стучать. Она быстро подошла к двери и открыла ее. За дверью стоял Никита с милым букетиком.

– Это вам, девушка. Чтобы вы засыпали с уверенностью, что о вас думают.

– Спасибо… – Эля не смогла скрыть своего разочарования.

– Не пустишь?

– Нет. Я…

– Хорошо. – Никита извернулся и чмокнул ее в щеку. – Вот, не более того. Спокойной ночи, детка.

Эля вздохнула и закрыла дверь. Танька бы порадовалась. Она коллекционирует даже каждое «Пошла ты!», считая и такие слова проявлением особого мужского интереса. А Эля ждала другого человека, который не удосужился зайти или написать короткое сообщение. Может быть, стоит спросить о здоровье его отца? Эля видела вечером, что Митя шел по улице с телефоном в руке совершенно не огорченный, разговаривал сосредоточенно, но без слез, спокойно, нормально. Наверно, все с отцом в порядке.

Эля легла спать, думала о сегодняшнем дне и никак не могла уснуть.

 Как отец? – все же написала она.

 Спасибо, уже лучше, – тут же ответил Митя.

И больше ничего не написал.

Эля подождала, написала сама:

 Ты волнуешься перед конкурсом?

 Нет.

 А я волнуюсь.

Митя ничего не ответил. Она тоже не стала продолжать разговор. Не хочет говорить, так не хочет. Он даже не извинился за сегодняшнюю грубость.

Эля долго не спала, слышала, как по коридору бегали дети – вся гостиница была заполнена конкурсантами, их отправляли спать, они затихали, потом снова раздавался смех, топот… Эля наконец уснула и через некоторое время проснулась оттого, что услышала звук виолончели. Или ей это показалось? Приснилось? Тихий, далекий, мучительный… Да нет, играет… Кроме Мити, некому. Больше с виолончелью на конкурсе никого нет. Что-то его мучает, что-то не дает спать. Или же он просто волнуется и репетирует, до бесконечности, свою несложную партию.

Глава 17

– Прости. – Митя через силу посмотрел на девочку. – Я был груб вчера.

Эля улыбнулась. Митя вышел на завтрак взъерошенный, видимо, только что помыл голову и не расчесал волосы.

– Ладно, прощу. Больше так не ори, хорошо?

– Я псих, – сказал Митя. – Мы с батей – психи.

– Митя! – Эля даже всплеснула руками, так легко и серьезно ее друг это сказал.

– Что, все можно просто так брать? – Митя оглянулся.

– Ну, вчера же брали…

– Я думал, это как на фуршете было… Продолжение…

– Ну да, вроде того. Шведский стол, завтрак, каждый день. Бери, не стесняйся.

Митя набрал себе огромную миску творога и столько же каши.

– Лопнешь, – предупредила Эля. – Играть не сможешь. Впрок не наешься, зря.

– Наемся, – буркнул Митя. – Что, деньги, что ли, тратить, когда можно бесплатно? У тебя денег слишком много?

– Ненавижу такие разговоры.

– Когда денег много, такие разговоры можно ненавидеть, – упрямо ответил Митя.

– Митя, ну пожалуйста… Не сейчас… Мы сюда ехали ради этого дня, чтобы нормально сыграть… Не надо говорить о деньгах, не надо наедаться так, чтобы стало плохо…

– Сам разберусь, – негромко, но резко ответил Митя.

– Только что извинился за грубость… – покачала головой Эля.

Со стороны никто не мог бы подумать, что этот симпатичный, симпатичнейший, интеллигентный с виду мальчик может быть так груб.

– Я же сказал: мы – психи.

– Митя… – Эля отложила булочку. – Ну, послушай. Ты – это ты. А твой отец – совсем другой человек. Другая личность. Почему ты так часто говоришь «мы»?

– Ты хочешь меня воспитать? Переделать?

– Нет, я… – Эля растерялась.

Митя жадно стал есть.

– Ты не ел ничего вчера? – догадалась Эля. – Экономил деньги?

– Ничего я не экономил! – проговорил Митя с набитым ртом.

Эля вздохнула. Неожиданная сторона жизни. Может, ей и полезно в такое окунуться.

– Я хотела сказать, что у вас с отцом… как будто сросшиеся личности, как братья-близнецы… сиамские…

– Ага! – радостно кивнул Митя.

Эля развела руками.

– Но так же не должно быть! Сиамские близнецы – это уродство, несчастье! У ведь тебя – одна жизнь, судьба, у него – другая…

– Я люблю его! – упрямо пробубнил Митя. – Ешь, а то сил не будет!

– Да я и вчера поела, и выспалась отлично… Это ты ночью играл, кажется…

Митя поднял на нее глаза.

– Я умею переводить свои чувства в творческую энергию…