Страсти по мощам

— У него, можешь не сомневаться. Я слыхал, что принц Овейн нынче где-то на юге — так что, думаю, у шерифа с бейлифом своих дел невпроворот, и навряд ли они сломя голову помчатся в Гвитерин, разбираться с чепуховым делом о непослушании какого-то монаха.

Бенед тяжело вздохнул, держа в руке рог, который на сей раз был наполнен молодым красным вином, и признался:

— Знаешь, мне сейчас другое покоя не дает: как это меня угораздило указать на синюю метку, да еще у нее на глазах. Правда, не я, так кто-нибудь другой все равно указал бы. Конечно, теперь, когда у нее из родни остался один дядюшка Меурис, Сионед сама себе хозяйка и может делать что вздумает, — из старика-то она веревки вьет. А я вот засомневался — ну где сыщешь такого дурака, чтобы оставил в мертвом теле стрелу со своей меткой, дескать, глядите — вот он я. Разве только его спугнули и пришлось уносить ноги, но мне все же сдается, что ежели кто задумал такое грязнее дело, то куда как сподручнее было бы напасть исподтишка с ножом. А чтобы так, из лука — трудно в это поверить, хотя, конечно, всякое бывает.

По угрюмой физиономии Бенеда можно было догадаться, что его беспокоит не только это. Его мучила совесть — выходило, что, указав на Энгеларда, он как будто попытался отделаться от наиболее удачливого соперника.

Кузнец печально покачал головой:

— Честно говоря, я порадовался, когда он так лихо прорвался, но еще больше порадуюсь, если он, после всей этой заварухи, уберется к себе в Чешир. Но все-таки трудновато представить себе, что он убийца.

— Мы могли бы вместе пораскинуть мозгами, — предложил Кадфаэль, — ежели ты, конечно, не против. Ты ведь здешний народ знаешь лучше меня. Давай, исходить из того, что все, сказанное Сионед сгоряча нашему приору, не ей одной в голову приходило. И вправду — заявились мы сюда, и тут же начались раздоры. Не так уж важно, кто тут прав, кто виноват, — главное, что Ризиарт был для нас единственной помехой, — и его убили. Как тут не заподозрить незваных гостей, и не одного Роберта, а всех нас.

— Разве можно думать такое о преподобных братьях, — воскликнул пораженный Бенед, — ведь это святотатство!

— Э, приятель, все мы не без греха: бывает, что порой и короли, и аббаты поддаются искушению. Лучше посмотрим, кто в этот день где был и что делал. Мы, все шестеро, до окончания мессы находились вместе, на виду друг у друга. Потом приор, брат Ричард и я остались с отцом Хью. Поначалу сидели в саду, а примерно за час до полудня хлынул дождь, и мы перебрались под крышу. Из нас четверых в лес никто не мог уйти — это уж точно. Да и брат Джон все время был на глазах, возле дома вертелся — это и мы можем подтвердить, и Мараред. Единственный, кто отлучался до того, как мы собрались идти к вечерне, это брат Ричард. Он сам вызвался пойти поискать Ризиарта или узнать о нем что-нибудь. Ричарда не было часа полтора, и вернулся он с пустыми руками. Ушел он через час после полудня, причем, заметь, в лес, и говорит, что никого не встречал до того, как примерно в половине третьего заглянул на обратном пути в усадьбу Кэдваллона, порасспросить о Ризиарте сторожа. Ну, это проверить можно — надо будет со сторожем переговорить. Двоих наших братьев с нами не было, но где они находились, хорошо известно. Брату Жерому и брату Колумбанусу было велено отправиться в часовню святой Уинифред и молиться там о примирении. Там они и оставались, пока за ними не прибежал посланец от отца Хью. Каждый из них может поручиться за другого.

— Я тебе вот что скажу, — промолвил Бенед, — благочестивые братья убийцами не бывают.

— Послушай, — убежденно сказал Кадфаэль, — в миру благочестивые люди попадаются не реже, чем в монашеских орденах да святых обителях, а по правде сказать, и среди язычников знавал я людей, не менее достойных, чем среди христиан. В Святой Земле встречал я сарацин, которым доверял больше, чем иным из нашего Христова воинства. Почтенные люди, великодушные и учтивые — любой из них счел бы за бесчестье драть глотку, торгуясь на базаре, тогда как для некоторых христиан это было в обычае. Принимай человека таким, каков он есть, ибо все мы одинаковы — что под мантией, что под рубищем. Судьба людям выпадает разная — но скроены-то все по одной мерке. Ну да это так, к слову пришлось. Стало быть, выходит, что из нас только брат Ричард мог оказаться неподалеку от того места, где произошло убийство, да только он-то как раз меньше всех похож, на убийцу. Ну ладно, попробуем посмотреть пошире, может, Ризиарт погиб вовсе не из-за святой Уинифред. Были ли у него недруги в Гвитерине? Возможно, кто-то затаил злобу, не осмеливаясь поднять на него руку, а когда приехали мы и затеяли эту бучу, решил воспользоваться удобным случаем.

Бенед задумался, потягивая винишко.