Страсти по мощам

— Сын мой, Передар, — промолвил он, — ты совершил непростительный, богомерзкий грех, ибо не только кощунственно попрал доверие Ризиарта, но и облыжно обвинил ни в чем не повинного Энгеларда. Содеянное тобой зло не может остаться безнаказанным.

— Упаси Господи, — отозвался Передар, — чтобы я попытался уклониться от положенного мне наказания. Я жажду его! Я не смогу жить в ладу с самим собой, пока не очищусь и не искуплю свою вину.

— Дитя мое, если ты и вправду желаешь этого, то должен предаться на мою волю и принять наказание, как духовное, так и светское. О том, что подлежит ведению мирского суда, я буду говорить с бейлифом принца. Что же касается покаяния перед лицом Господа нашего, то определить его — мое дело. Тебе придется подождать, пока я — как твой духовник — не решу, какой епитимьи ты заслуживаешь.

— Повинуюсь, отче, — сказал Передар, — я не ищу незаслуженного прощения и готов понести епитимью.

— Коли так, ты не должен отчаиваться в Господнем милосердии. А сейчас ступай и не покидай своего дома, пока я не пошлю за тобой.

— Я сделаю все, как ты скажешь, отче, но, прежде чем уйду, хочу попросить об одной милости.

Юноша медленно повернулся и встретился взглядом с Сионед. Она по-прежнему стояла там, где настигло ее ужасное известие, и, схватившись руками за голову, с болью в глазах, как зачарованная, смотрела на юношу, который рос вместе с ней и был товарищем ее детских игр. Однако она уже не была непреклонно суровой, ибо, хотя Передар и назвал себя чудовищем, сейчас, после сделанного им признания, он больше не казался ей таковым.

— Могу ли я сейчас сделать то, о чем ты меня просила? Я больше не боюсь. Ризиарт всегда был справедлив и не обвинит меня в том, чего я не делал.

Он просил у нее прощения и в то же время прощался с последней надеждой завоевать ее — теперь с этим было покончено навсегда. Но, как ни странно, обращаясь к ней, он почти не чувствовал ревности. И на лице девушки не было горечи и злобы — оно было задумчивым и спокойным.

— Да, — отвечала Сионед, — я по-прежнему хочу этого.

Если все, что он рассказал, было правдой — а девушка была уверена, что так оно и есть, — то сейчас он не мог сделать ничего лучшего, чем воззвать к Ризиарту. Теперь, когда он признался в том, что содеял, ему надлежало пройти испытание, в которое все верили, и окончательно очиститься от подозрения в том, чего он не совершал.

Передар уверенно вышел вперед, пал на колени рядом с телом Ризиарта и возложил сначала руку, а потом крест на грудь, которую он пронзил, — и ни капли крови не выступило при его прикосновении. И если в чем-то и не приходилось сомневаться, так это в том, что Передар верил в это испытание безгранично. Помедлив юноша склонился и поцеловал руку Ризиарта, очертания которой проступали сквозь саван. Передар понимал, что запоздалые знаки привязанности сейчас неуместны, но ощущал потребность поблагодарить усопшего, ибо тот не отверг его.

Сделав это, он поднялся и решительно зашагал по тропинке, спускавшейся вниз с холма, по направлению к отцовскому дому. Толпа молча расступилась, давая ему дорогу, а Кэдваллон, стоявший словно в забытьи, ошарашенный обрушившимся на него горем и позором, вздрогнул и побрел вслед за сыном.

Глава девятая

К тому времени, когда тело Ризиарта опустили в могилу, наступил вечер, и приору Роберту с его спутниками было уже поздно собираться в обратный путь в Шрусбери с обретенными реликвиями. Да и не пристала такая спешка после всего случившегося. Более приличествовало устроить» богослужение — в знак признательности общине, которую покидала Уинифред, и ее гостеприимным жителям, лишившимся своей святыни по вине незваных гостей.

— Мы останемся еще на одну ночь, — объявил Роберт, — и отслужим вечерню и повечерие, дабы как должно возблагодарить Господа. А после повечерия один из нас вновь проведет ночь в часовне в молитве и бдении. Если же бейлиф принца потребует, чтобы мы задержались, мы согласны на это, ибо Джон, наш недостойный брат, проявил неуважение к закону.

— Сейчас бейлиф занят только убийством Ризиарта, — возразил отец Хью, — ведь, хотя мы и услышали много нового об этом деле, нам по-прежнему неведомо, кто же истинный виновник. Сегодня мы установили лишь то, что Передар — каковы бы ни были его прегрешения, — в этом преступлении не повинен.

— Боюсь, — с невольным сожалением промолвил приор Роберт, — что, хотя мы и не желали дурного, наш приезд сюда стал причиной многих ваших тревог и печалей. Поверь, мне очень жаль. А также мне жаль родителей этого юного грешника, ведь сейчас они, я думаю, страдают гораздо больше, чем он, причем безо всякой вины.

— Я как раз собираюсь зайти к ним, — отозвался священник, — может быть, ты, отец приор, отслужишь вечерню за меня? Я, наверное, задержусь там на некоторое время. У них горе, и я должен попытаться помочь им, чем сумею.