Страсти роковые, или Новые приключения графа Соколова

Встреча старых друзей была радостной. Они обнялись, троекратно расцеловались. Джунковский пророкотал:

– Почти год не виделись. Зато повсюду только и слышно: героический граф, наш неустрашимый силач! Ты еще не завтракал? Прекрасно! По старой памяти поедем к твоему однофамильцу – Ванюшке Соколову. Поговорим всласть! – Нажал кнопку звонка. На пороге замер дежурный офицер. – Протелефонируйте содержателю ресторана «Вена».

– Что приказать?

– Пусть трепещет и готовит стол – мы с Аполлинарием Николаевичем едем.

– Есть! – щелкнул каблуками дежурный и поспешил в точности исполнить приказ.

Джунковский надел шинель, потом подошел к рабочему столу и взял с собой кожаную папку с бумагами. Соколов удивился: «Для чего папка в ресторане?»

* * *

Спустя несколько минут друзья входили в знаменитый ресторан «Вена», что расположился на углу улиц Гоголя и Гороховой. По вечерам здесь было шумно, весело, пьяным пьяно. В «Вене» собиралась богема – знаменитые артисты, писатели, художники.

Швейцар в ливрее с галунами и лопатой-бородой стряхнул с шинелей влагу, счастливо растянул брыластую пасть:

– Счастливы в натуральном виде лицезреть-с!

В утренний час в залах было малолюдно и особенно уютно.

Двое лакеев под бдительным оком самого содержателя «Вены» Ивана Соколова суетились возле почетных гостей. Содержатель цыкнул на лакея:

– Куда, дурья башка, с правой руки блюдо заносишь? – Виновато взглянул на гостей: – Простите, ваши превосходительства, за мое произношение… Набрал новеньких, нарочно наутро ставлю – потише у нас в это время, пусть осваивают.

Соколов спросил:

– А прежних на фронт забрали?

– Дело бедовое, семнадцать человек-с мобилизовали! Новеньким науку нынче вдалбливаю: «Это профессором любой может стать – только грамоту знать, а официанту следует иметь голову с мозгами и выучку!» А эти, – сделал пренебрежительный жест в сторону лакеев, – понятия не освоят, что на второе нагретую тарелку надо в салфете подать-с. Опять же твержу: «При вас всегда спички наизготове быть обязаны!» Вчера, к примеру, обедал художник Мясоедов. Достал он портсигар, в папиросу подул, требует: «Че-ек, дай огня!» А мой оболтус – тырь-пырь, а в кармане спичек – пшик. Ну, побежал в буфет, а господин Мясоедов уже сердится, ругаться изволит. Потрафить надо! Учу своих: «Коли гостю угодишь, то и приятность себе при прощании получишь!»

Сей страстный монолог перебил Соколов:

– Чем кормить будешь?

– У нас как в мирное время, ассортимент полный-с!

– Что-нибудь легкое… – произнес Джунковский.

– Уже, извольте видеть, распорядился – только самое необходимое. Эй, Порфирий, сюда, промеж приборов, ставь икру зернистую с горячими расстегаями. Лососина малосольная – к бутылкам ее приблизь. А вот, настоятельно рекомендую-с, нежный балык с лимоном. В серебряном блюде рыбное ассорти – «Ратные подвиги графа Соколова». Пользуются повышенным спросом, особенно у дамского пола.

Джунковский лукаво взглянул на Соколова, улыбнулся:

– Вот это настоящая слава!

Содержатель закончил:

– Что касательно остального, то уже готовим крабы-кокот, бульон-борщок, суп-крем из цветной капусты, форель в шампанском, филе фазана с вареньем…

Соколов махнул рукой:

– Иван Григорьевич, много не надо…

Содержатель торопливо закончил:

– Пломбир, фрукты, миндаль, чай с эклерами… Десерт – он еде полезное для желудка завершение-с.

Задушевная беседа

Джунковский поднял бокал:

– За славную победу русского оружия – за взятие древнего Перемышля!

С аппетитом выпили, закусили. Соколов не спешил задать главный вопрос. Он намазал черной икрой теплый калач, задумчиво сказал:

– Писаки с восторгом восхваляют войну. И еще призывают: «Жизни не жалеть!» Я на деле хлебнул этой военной романтики и своими глазами увидал: нет, война не так красива, как ее малюют на лубках! Это тяжелый, грязный и очень опасный труд. Особенно опасный, когда среди верховных командиров сидят или дураки, или предатели, для которых жизни людей – пустой звук. Причем даже теория такая возникла: командующий тем лучше, чем меньше он думает о людях, а видит в них лишь отвлеченную «живую силу».

Джунковский согласно кивнул.

Соколов горячо продолжал:

– Ставку возглавляет великий князь Николай Николаевич. Многие офицеры сомневаются в его стратегическом гении.

Джунковский с печалью заметил:

– Армия еще в декабре – январе могла наголову разбить Австро-Венгрию, полностью вывести ее из войны. И что? Николай Николаевич не доводит дела до логического конца. Он идет на поводу у союзников, которые потерпели катастрофу во Фландрии и взывали о помощи. И принимает пагубное решение о наступлении в глубь Германии…

– Конечно, натиск русского оружия спас Францию. Но за чей счет? В чужой земле остались лежать тысячи русских людей, – сказал Соколов.

Джунковский вполголоса заметил:

– И все эти жертвы ради обещания союзников передать России Дарданеллы, которые еще надо отвоевать у Германии.