Страсти ума, или Жизнь Фрейда

– Разумеется. Так, профессор Роберт Кох в Берлинской медицинской школе лишь в этом году обнаружил бациллу, вызывающую туберкулез. Затем два года назад профессор Сорбонны Луи Пастер выделил бактерии холеры, поражающие кур. Он также предложил метод прививки против смертельной сибирской язвы, поражающей овец. Используя этот метод, мы сможем избавить человечество от холеры. Следует назвать венгра доктора Игнация Земмельвейса, окончившего нашу Венскую медицинскую школу в сорок четвертом году. Работая в одиночку, он установил причины лихорадки у рожениц, которая уносит жизнь немалого числа посетительниц наших родильных домов. Врачи госпиталя при медицинском колледже осуждали его за безудержное рвение. Однако тысячам матерей во всем мире сохранили жизнь благодаря тому, что Игнаций Земмельвейс оказался неутомимым исследователем и ученым–медиком.

Его голос разносился по саду, щеки пылали, а темные глаза искрились от возбуждения. Она мягко вмешалась:

– Начинаю понимать: ты надеешься своей работой в лаборатории устранить еще существующие другие болезни.

– Есть много заболеваний, вызванных не бактериями и вирусами, которые нам известны. В таких случаях врач может предложить лишь свое внимание и сочувствие. Пожалуйста, не заблуждайся в отношении меня. Я вовсе не думаю, что могу стать Кохом, Пастером, Земмельвейсом. Мои намерения скромнее. Многие методы лечения основываются на труде сотен исследователей, каждый из которых вносит в общее дело посильный вклад. Без этих открытий, без накопления по крупицам знаний тот, кто замыкает конец этой цепочки, не нашел бы подхода к своим собственным методам лечения. Я хочу, чтобы моя жизнь была похожа на жизнь таких исследователей.

В дверях показалась голова Эли:

– Солнце заходит. Пора собираться, попрощаться и идти на вокзал.

Они сложили свои вещи. С открытой веранды Марта дотянулась рукой до ветки липы, чтобы сорвать ее и взять с собой. Они стояли рядом, и рука Марты повисла в воздухе. Зигмунд посмотрел на дверь. Убедившись, что их не видят, он подумал: «Самое время. Но осторожнее, осторожнее. Если она не готова, не полюбила меня, я могу оскорбить ее».

Всего несколько дюймов разделяло их, а ему казалось, что потребовалось нескончаемое время, чтобы преодолеть это расстояние. Марта отломила маленькую ветку, но ее рука все еще висела в воздухе. Ее глаза были широко открыты; то, что он сказал, глубоко взволновало ее. Позволит ли она ему? Он не был уверен. Но она казалась такой милой, теплой, счастливой.

Осторожно, так, что он мог остановиться в любой момент без смущения, не выдав своих намерений, он обнял ее тонкую талию и притянул к себе. Легким движением, так же плавно, как осыпаются цветки липы, она опустила свои руки ему на плечи, и их губы в трепетном ожидании встретились.

3

В понедельник утром, чуть позже семи, Зигмунд вышел из дома родителей, расположенного во Втором округе Вены. Возбуждение еще не прошло, и он не столь мягко, как обычно, закрыл за собой дверь, на которой значился номер три. Смотритель еще не погасил газ на лестничной клетке, а это было нелишне для безопасности, ведь Зигмунд прыгал по ступенькам, не давая себе труда держаться за кованые перила. Крутой поворот, и он вышел через украшенный лепниной вестибюль на яркий свет пробудившейся улицы. Большинство зданий во Втором округе, где жила семья Фрейд после переезда из Фрайберга в Моравии в 1860 году, когда Зигмунду было четыре года, то есть двадцать два года назад, имели скромную деревянную обвязку в полтора этажа. Этот четвертый по счету дом Якоба Фрейда, настойчиво пытавшегося встать на ноги после потери значительного состояния в Моравии, был наиболее солидным и красивым на этом участке улицы.

Он решительно зашагал по привычному маршруту, жадно вдыхая напоенный весенними ароматами воздух. Дойдя до аптеки, в витрине которой сверкали колбы, он повернул налево, на Таборштрассе, минуя лавки, кофейни, рестораны, сооруженные для Венской всемирной выставки 1873 года и все еще процветавшие. На углу Обер–еаугартенштрассе он увидел сквозь ветви деревьев здания павильонов в парке. На Гроссепфарргассе высился четырехэтажный дом, его верхний этаж поддерживали с двух сторон гипсовые амазонки с мощными бюстами и классическими прическами эллинок.

Зигмунд, не замедляя шага, церемонно поклонился и пробормотал:

– Целую ваши ручки!

Он усмехнулся, вспомнив дом своего друга доктора Адама Политцера на Юнзагагассе, украшенный двумя полногрудыми, подобно венским женщинам, кариатидами с мощными бедрами, причесанными наподобие куртизанок Цезаря. Студенты университета шутили:

– Благодаря венской архитектуре мы узнаем об анатомии больше, чем из медицинских книг.