Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2

Прискакав в Се, Фэн Сюань приказал местным чиновникам созвать всех должников — и чтобы каждый захватил с собой свою бирку. Когда же все бирки совпали, встал и, будто бы по приказанию свыше, простил народу его долги и бросил все бирки в огонь. «Да живет Мэнчан-цзюнь десять тысяч лет!» — воскликнул народ.

А Фэн Сюань, нигде не останавливаясь, на рассвете прискакал в Ци — и тут же попросил у Мэнчан-цзюня аудиенции. Тот, удивившись, что он так скоро обернулся, принял его в парадном одеянии и шапке и сразу же спросил: «Ну как, собрали все недоимки сполна? Почему так быстро?» «Все собрал сполна», — ответил Фэн Сюань. «И что же вы на них купили?» «Не вы ли мне сказали, чтоб я сам посмотрел, чего не хватает в вашем доме? — ответил Фэн Сюань. — Вот я и позволил себе принять в соображение, что дворцы ваши полны сокровищ, что собаки и кони заполняют даже дальние ваши конюшни, а красавицы теснятся даже в задних рядах. Единственное, чего вам не хватает, — это справедливости. Вот я и взял на себя смелость купить для вас справедливость».

«Что это значит — купить справедливость?» — спросил Мэн-чан-цзюнь. «Вы владеете крохотным уделом Се, — сказал Фэн Сюань. — Однако обходитесь с его жителями не как подобает любящему отцу, но обираете их, как барышник. Вот я и позволил себе, будто бы по вашему приказанию, простить людям их долги и сжег их долговые бирки. И весь народ воскликнул: «Да живет Мэнчан-цзюнь десять тысяч лет!» Вот так я купил для вас справедливость». «Ну что же, — сказал Мэнчан-цзюнь с неудовольствием, — видно, уж так тому и быть!»

А через год циский царь сказал Мэнчан-цзюню: «Не смею больше почитать слуг покойного государя собственными слугами!» И Мэнчан-цзюнь отправился в свой удел Се. До города оставалась еще сотня ли — а уж весь народ, и стар и млад, вышел ему навстречу. И Мэнчан-цзюнь, оглянувшись на Фэн Сюаня, сказал: «Только теперь вижу — что вы для меня купили!»

«У хитрого зайца, — сказал Фэн Сюань, — всегда три норы: только так удается ему избегнуть погибели. У вас же пока — всего одна, и вы еще не можете спать спокойно. Позвольте вырыть для вас еще две!»

Мэнчан-цзюнь дал ему пятьдесят колесниц и пятьсот цзиней золота, и Фэн Сюань отправился на запад — в Вэйское (Лянское) царство. «Царство Ци, — сказал он царю Хуэй-вану, — изгнало своего сановника Мэнчан-цзюня за пределы страны. Тот из государей, что примет его первым, разбогатеет и будет иметь сильную армию».

И вэйский царь поспешил освободить для Мэнчан-цзюня высший после себя пост в государстве, а прежнего первого министра поставил главнокомандующим. После чего направил к Мэнчан-цзюню посланца с тысячей цзиней золота и сотней колесниц — пригласить его на должность. Но Фэн Сюань его опередил, дабы остеречь Мэнчан-цзюня: «Тысяча цзиней — щедрый подарок, а сотня колесниц — почетный эскорт. И в Ци, надо думать, про это уже знают!»

Вэйский посланец трижды приезжал к Мэнчан-цзюню, но тот наотрез отказывался ехать. А циский царь и его приближенные, прослышав о том, перепугались. И царь послал к Мэнчан-цзюню великого наставника, дабы преподнести ему в дар тысячу цзиней золота, две четверки коней с расписными колесницами и меч для ношения на поясе. И еще направил запечатанное письмо с извинениями: «Не умею править, и предки ниспослали мне наказание: я окружен льстецами и угодниками и провинился перед вами. Не стою того, чтоб вы мне служили, и все же хотел бы просить вас взять на себя попечение над храмом моих предков, хотя бы на время вернуться в страну и взять на себя управление народом». А Фэн Сюань дал Мэнчан-цзюню совет: «Почему бы вам не попросить у царя утварь для жертвоприношений, что осталась от прежних государей, и не поставить этот храм в своем уделе Се?» Когда же храм был готов, явился к Мэнчан-цзюню и доложил ему: «Вот теперь у вас есть три норы: можете спать спокойно и со всеми удобствами!» После этого Мэнчан-цзюнь несколько десятков лет был в царстве Ци первым министром и не имел за это время никаких неприятностей. И все благодаря расчетам Фэн Сюаня!» [ «Планы Сражающихся царств», раздел «Замыслы Ци», глава 4, рассказ 1: «Из книг мудрецов: Проза Древнего Китая». Пер. В. Сухорукова. М.: Худ. лит., 1987, с. 311–314].

Три норы, оказавшиеся в распоряжении Мэнчан-цзюня, причем в случае утраты одной или даже двух у него все равно было где укрыться, представляли — по меньшей мере, воображаемую — возможность службы за пределами Ци, надежность, обеспеченную благорасположенностью населения, а позже устроением царского храма предков в уделе и полученным им местом первого министра в Ци. Как стратегическое, то есть предусматривающее будущее выражение «у хитрого зайца [всегда] три норы» («цзяо ту сань ку») означает, что благоразумно постоянно иметь несколько убежищ или выходов, тем самым быть готовым в любую минуту прибегнуть к 36-й стратагеме, точно зная, куда можно бежать в случае опасности.

36.6. Жизненное кредо Ван Мэна