Стратегические операции люфтваффе. От Варшавы до Москвы. 1939-1941

Стрельба зенитных орудий быстро нарастала и наконец превратилась в настоящую канонаду. Десятки прожекторов обшаривали небо. От залпов с кораблей сотрясалось здание. Воздух прочерчивали тысячи разноцветных трассирующих пуль. Высоко в небе рвались снаряды. Со свистом летели на землю осколки. Звенели и сыпались стекла».

Борис Федорович Петров, в июне 1941-го исполняющий обязанности штурмана Отряда легких сил ЧФ, так рассказывал про то утро в Севастополе: «В три часа с минутами загрохотали артиллерийские залпы. Выглянув в окно, я увидел скрещенные лучи прожекторов, в них блестел самолет. Он показался мне похожим на наш бомбардировщик типа СБ. Я поискал, где же конус, который он буксирует, обеспечивая зенитные стрельбы, и, не найдя его, мысленно выругал прожектористов, освещавших не то, что нужно зенитчикам. Между тем грохот орудийных залпов все нарастал. Было похоже, что стреляли чуть ли все зенитные батареи Севастополя».

Только в 6:00, когда Петров явился в штаб OЛC, он узнал, что видел не учения, а немецкий бомбардировщик, сбрасывавший мины[132].

При падении на берег цилиндрические предметы, которые местные жители принимали за парашютистов, сразу же взрывались. «Сильный взрыв сотряс здание. Посыпались стекла, обвалилась штукатурка, в кабинете сорвалась с потолка и со звоном упала люстра, –

продолжал свой рассказ Борисов. – Уж не угодила ли вражеская бомба в самое здание горкома? Но из штаба МПВО позвонил Кулибаба: в Северной бухте, у Приморского бульвара, взорвалась мина, спущенная на парашюте. А от здания горкома до места взрыва никак не менее трехсот метров…

Не успел положить трубку телефона – второй взрыв. На этот раз на перекрестке улиц Щербака и Подгорной»[133]

.

Одна из мин была унесена ветром далеко от моря и вообще взорвалась на территории штаба 156-й стрелковой дивизии в Симферополе.

Уже в 4:35 командующий флотом адмирал Ф.С. Октябрьский приказал провести траление в бухтах и на выходном фарватере. Однако работа тральщиков не дала никаких результатов. Да и не могла дать! Траление осуществлялось обычными тралами, рассчитанными на якорные контактные мины, а немцы сбросили донные неконтактные мины, «мирно» лежавшие на дне и срабатывавшие только под воздействием магнитного поля корабля. Кроме того, мины обладали кратными взрывателями, то есть могли взрываться не сразу, а под определенным, по счету прошедшим над ними кораблем. Одним словом, немецкие мины оказались для русских таким же сюрпризом, как и за полтора года до этого для англичан.

А уже в 20:30 жители Севастополя и моряки увидели немецкие «адские машины» в действии. Под проходившим в Карантинной бухте буксиром СП-12 «Черномор» произошел мощнейший взрыв, поднявший в небо огромный столб воды. Корабль быстро разломился и затонул. Примечательно, что буксир прибыл в бухту для подъема якобы упавшего там немецкого самолета… 26 членов экипажа погибли вместе с судном.

В ночь на 24 июня Не-111 из II./KG4 повторили налет, сбросив еще 20 мин, из которых шесть снова упали на сушу. В Карантинной бухте в результате взрывов была разрушена пристань, а четыре легли на внешнем рейде базы. Одна из упавших на берег мин не взорвалась, что позволило флотским саперам разглядеть «подарок с неба» во всей красе. Вместо привычного шара с рогами они с изумлением увидели обтекаемый цилиндр…

Однако устройство мины все равно было непонятно, и флот продолжил траление акватории обычными контактными тралами. В результате подорвался и затонул использовавшийся в качестве тральщика 25-тонный плавучий кран. Девять членов его экипажа погибли, еще четыре получили ранения и контузии.