Стратегии счастливых пар

Пожалуй, кульминацией их деятельности можно считать создание «Религиозно-философских собраний», что совпало с периодом окончания основных «чувственных исканий» Зинаиды, которая порой позволяла себе следовать за собственной страстью. Но и «разработка» программы «неохристианства», и придуманное «Царство Третьего Завета», которое должно было прийти на смену христианству, и глобализм идеи религиозно-философского возрождения интеллигенции в новом веке явились плодом общих усилий духа, прежде всего результатом попытки внутреннего совершенствования. Наверное, не будет преувеличением сказать, что главным достижением всей этой мыслительной архитектуры и сотворения нового мировосприятия явилась укрепившаяся любовь. Не после венчания и создания литературного салона, а именно после выношенных совместно идей родилась настоящая семья Мережковских.

Эта аура выдающейся семьи, безапелляционно «возглавляющей литературный процесс», естественно, возникла не на пустом месте. Их совместный духовный рост и реализация возможностей неразрывно связаны с ощущением семейного благополучия и семейного действия. О каждом из них ходили «свои» легенды, составляющие общую величественную «панораму» причудливой семьи. Работающий как часы, независимо от вдохновения, с утра и до полудня, а после обеда и прогулки – до самого вечера, вечно деятельный Мережковский очень скоро снискал себе славу «короля цитат». «Предварительные заметки в десятки раз превосходят окончательный текст», – указывает Юрий Зобнин, добавляя, что все написанное Мережковским, особенно его исторические романы, – «уникальный сплав художественного и научного мышления». Этот отрешенный труженик продолжал работу даже в ночлежке, нищенствуя во время фашистской оккупации во Франции. Собственно, то же касается и его подруги: Гиппиус, несмотря на тяжелую депрессию, вызванную смертью мужа, сумела практически «на последнем вздохе» взяться за литературную биографию Мережковского.

В их последних годах, и особенно в последних годах Зинаиды Гиппиус, высветилась истинная подоплека их брака: акт покидающей землю воли был все так же направлен на закрепление духовного единства союза с единственным мужчиной, которому она до конца верила и для которого жила.

Сексуальные аномалии и очищающие компромиссы

Проблема молодости Зинаиды Гиппиус состояла не только в ее красоте, но и в откровенном томлении по страсти. «Прелесть ее костяного, безбокого остова напоминала причастницу, ловко пленяющую сатану», – писал о ней Андрей Белый, недвусмысленно намекая на почти нескрываемую, броскую сексуальность и бродящее в ней нестерпимое желание. Она вошла в литературное сообщество «пропагандисткой сексуального раскрепощения», гордо несущей «крест чувственности», о котором она довольно пространно высказалась в дневнике, будучи к тому времени уже четыре года замужем.

В то же время современный исследователь Александр Шувалов не исключает ее психосексуальной дисфункции, отмечая, что «при явном подчеркивании собственной сексуальной привлекательности больные истерией зачастую страдают психосексуальными дисфункциями (например, отсутствием оргазма)».

Она долгое время лукавила и играла с окружающими, но оказывалась не в силах переиграть саму себя. Когда, утомленная и неудовлетворенная, Зина возвращалась в свой поэтический мир, духовно-семейный романтизм и почти божественное море всепрощения вблизи мужа казались ей все более комфортными. Она забывалась в уютном мирке семейного благополучия – до тех пор, пока неуместный фетиш сладкой любви не начинал маячить с такой настойчивостью, что обету терпения снова приходил конец, и она отдавалась новой порочной связи. Одуряющее погружение в болото страсти сменялось блаженным смирением и призывами к Господу наделить ее силой, чтобы не сдаваться. Дмитрий Мережковский, упивающийся своей мудростью и духовным ростом, делал вид, что ничего не замечает. Хотя, наверное, он испытывал в такие моменты муки ада. Но, может быть, в том и проявлялась его мужская сила, что, отпуская свою кошку погулять, он испускал такие невыразимо-трогательные волны укора, что в итоге принуждал ее мучиться еще больше, чем сам.