Стратегия. Искусство политики и войны

Многие, вероятно, не одобрят отсутствия в труде какой-либо агитации в пользу наступления и даже сокрушения: труд подходит к вопросам наступления и обороны, сокрушения и измора, маневренности и позиционности совершенно объективно: цель его – сорвать плод с древа познания добра и зла, посильно расширить общий кругозор, а не воспитывать мышление в каких-либо стратегических шорах. У него нет идеала – стратегического рая. Когда-то Виктор Кузен провозгласил подчинение философской истины моральной полезности. Многие стратегические доктринеры, образовавшие как бы секту наступления, отказавшиеся от объективного подхода к явлениям войны, веровавшие в победоносную силу принципов, правил, норм, стояли на той же точке зрения и не брезгали даже подтасовкой фактического материала для достижения воспитательного эффекта. Мы очень далеки от подобных взглядов. Мы не думаем, что стратегическая теория в какой-либо степени ответственна за наступательный импульс в армии. Последний ведет свое происхождение из совершенно других источников. Клаузевиц, провозгласивший оборону сильнейшей формой войны, не развратил германскую армию.

Мы отказались от погони за деталями и не давали правил. Изучение деталей является задачей дисциплин, соприкасающихся со стратегией, останавливающихся подробно на вопросах организации, мобилизации, комплектования, снабжения, стратегической характеристики отдельных государств. Правила в стратегии неуместны. Китайская пословица, правда, гласит о том, что разум создан для мудрецов, а закон – для людей немудрых. Теория стратегии, однако, напрасно стремилась бы стать на такой путь и пыталась бы популяризировать свое изложение в виде уставных правил, доступных для лиц, не имеющих возможности самостоятельно углубиться в изучение стратегических вопросов и посмотреть в корень. В любом вопросе стратегии теория не может выносить жесткого решения, а должна апеллировать к мудрости решающего.

Из изложенного читатель отнюдь не должен делать вывод, что автор видит в своем произведении верх совершенства. Автору отчетливо рисуется недоговоренность и недостаточная углубленность разработки многих вопросов. В пределах той же серии вопросов можно было бы работать над настоящим трудом еще десятки лет. Так поступал Клаузевиц, не успевший за всю свою жизнь докончить свое исследование о войне, окончательно редактировавший лишь первую главу, но создавший все же труд, который сохранит свое значение, частью, и во второе столетие своего существования. Такое капитальное углубление не отвечает условиям нашего времени. Эволюция идей идет таким темпом, что, проработав десятки лет над углублением труда, можно больше отстать, чем нагнать ход развития. Нам кажется, что в известной мере настоящий труд отвечает существующей потребности в стратегическом обобщении; нам представляется, что, при всех своих несовершенствах, он все же может оказать помощь для уяснения современных особенностей войны и пригодиться лицам, готовящимся к практической работе в области стратегического искусства.

Только эти соображения и подвинули автора на издание настоящей книги. Далеко не во всех частях она, разумеется, оригинальна. Во многих местах читатель натолкнется на мысли, известные ему по трудам Клаузевица, фон дер Гольца, Блуме, Дельбрюка, Рагено, ряда новейших военных и политических мыслителей. Автор считал бесплодным пестрить текст беспрерывным указанием первоисточников мыслей, органически улегшихся в данную работу и являющихся частью ее, как логического целого.

Предисловие ко второму изданию

В 1923 и 1924 гг. автору было поручено чтение курса стратегии. Результатом этой двухлетней работы явилась настоящая книга. Перед автором стояли две задачи. Первая – центр тяжести труда – заключалась во внимательном изучении последних войн, наблюдений той эволюции, которую пережило стратегическое искусство за последние 65 лет, исследований, определяющих эту эволюцию материальных предпосылок. Вторая задача состояла в том, чтобы уложить наблюденную действительность нашего времени в рамки определенной теоретической схемы, дать ряд широких сообщений, которые помогали бы углубить и осмыслить практические вопросы стратегии.

В настоящем, втором, издании автор во многих местах, расширив их, произвел уточнения и несколько развил военно-историческую основу своих заключений. Он добросовестно пересмотрел все многочисленные скопившиеся у него замечания критики – в виде ли печатных отзывов, или писем, составленных отдельными кружками, рецензий, указаний, одобрений порицаний видных и невидных военных и политических деятелей. Поскольку он мог понять и усвоить точку зрения критики, он воспользовался сделанными замечаниями и приносит свою благодарность за оказанное настоящему труду внимание. В общем, представления автора об эволюции стратегии почти не оспаривались, но терминология его, в особенности определения категорий сокрушения и измора, встретила различные толкования и контропределения.