Стратегия. Логика войны и мира

Определенного повышения технической эффективности можно добиться за счет использования лучших материалов или лучшего дизайна деталей в пределах установленных форм – или даже за счет малых усовершенствований в рабочих процессах. Именно благодаря таким мелочам современные грузовики способны перевозить больше тоннажа в сравнении со своими предшественниками двадцатилетней давности при равной исходной цене и при большем расходе горючего, а хорошо отлаженные двигатели способны выдавать больше мощности, чем плохо откалиброванные.

Правда, более существенное повышение эффективности обычно требует внедрения новых инженерных решений. Иногда этого добиваются, применяя иные научные принципы (такова ситуация с нынешними текстовыми процессорами на компьютерной основе, которые гораздо эффективнее электрических пишущих машинок, а те, в свою очередь, были эффективнее своих механических предшественниц). Но в остальном резкого повышения эффективности можно добиться лишь посредством замены устаревшего оборудования, способного выполнять множество действий с разной степенью эффективности, на специализированное оборудование – которое делает что-то одно, но куда эффективнее. Так, консервные ножи открывают банки гораздо проще, нежели ножи универсальные, а автопогрузчики ставят ящики друг на друга куда точнее, чем значительно более дорогие и универсальные передвижные краны.

Стремление к высокой эффективности через узкую специализацию сыграло важную роль в современном развитии военных технологий. Новые высокоспециализированные виды оружия сулят заманчивую перспективу победы над гораздо более тщательно разработанными и более дорогими вооружениями, универсальными во многих смыслах, но все же уязвимыми перед одним-единственным специальным оружием. Например, с 1870-х годов считали, что комбинация только что изобретенных самодвижущихся торпед[35]

с приспособленными для их запуска быстроходными пароходами предлагает возможность уверенно поражать дорогостоящие линкоры, на которых тогда покоилось военно-морское могущество. Линкоры строились для того, чтобы сражаться с другими крупными военными кораблями, и на них устанавливали длинноствольные крупнокалиберные орудия. Стволы этих орудий не опускались достаточно низко для того, чтобы уничтожать торпедные катера, которые подкрадывались к цели под покровом ночи и становились заметными только в непосредственной близости. Кроме того, даже океанские торпедные катера выглядели малыми подвижными мишенями, попасть в которые было очень трудно. Вдобавок тяжелой броней, из-за которой линкоры стоили так дорого в производстве и внушали страх врагу, в то время покрывали в основном палубы и надстройки, чтобы защититься от навесного бронебойного огня крупнокалиберных пушек, а потому взрывы торпед, направленных к незащищенным участкам корпуса ниже ватерлинии, могли оказаться убийственно эффективными.

Вывод, к которому следовало прийти, кажется вполне очевидным: с появлением торпедного катера дорогостоящие линкоры сделались фатально уязвимыми, и требовалось преодолеть инерцию консерватизма, чтобы идти к военно-морскому могуществу на новой, более экономичной основе. Такие доводы приводила «Молодая школа» (Jeune Ecole) морских офицеров, влиятельная в военно-морской политике Франции с 1880-х годов[36]

и нашедшая поддержку даже в британском Королевском флоте, а также среди малых флотов, у которых было больше причин радоваться устареванию линкоров.

Появление передвижных кранов отнюдь не упразднило достоинств автопогрузчиков, а универсальные ножи не привели к исчезновению консервных ножей с их единственной функцией. Оба примера не относятся к парадоксальной области стратегии, где любое действие может вызвать сознательное и творческое противодействие, которое чревато парадоксальным совпадением успеха и поражения, причем особенно динамичным в том случае, если начальное действие произвело сильный эффект. Сказанное касается как ключевых технических новинок, так и успехов и поражений в более широком контексте войны и мира.