Стратегия обмана. Политические хроники

— А что мне ещё делать, полковник? — развёл руками старик, — больше суток я летел в Лондон именно для этого. Сначала добирался из Бёрчипа до Мельбурна, из Мельбурна вылетел в Лондон. Пока летели, садились сначала в Сингапуре, потом в Бомбее, затем в Дубае, потом в Стамбуле. А из Хитроу ещё пару часов добираться до Фортвудса…

— Тяжёлое путешествие, мистер Харрис, — серьёзно, не скрывая обеспокоенности, заметил полковник. — В ваши годы такие перелёты здоровья не прибавляют.

— А что делать, полковник? Такие события в Фортвудсе, а я на окраине мира.

Заслышав стук каблучков, полковник поспешил подняться с места и подойти к двери, чтобы открыть её перед Мадлен. Девушка, любезно улыбаясь, вошла в кабинет и, поставив на стол поднос, кошачьей походкой покинула помещение. Лишь у самых дверей она обернулась, чтобы одарить полковника одной из своих самых обворожительных улыбок, после чего окончательно ушла.

— Видная девушка, — сухо заметил Харрис, когда та покинула кабинет. — Из Грэев или Темплов?

— Нет, её фамилия Бетелл.

— Наёмная? — удивился старик, беря чашку в руки, — Что так? Здешние дамы считают ниже своего достоинства помогать своим братьям и мужьям, что приходится приглашать посторонних?

— Это совсем другая история, — заверил его полковник. — Мисс Бетелл попала в Фортвудс два года назад прямиком из под-Лондона.

— Даже так? — удивился Харрис, — что, белолицые захотели поживиться?

— Не в том смысле. Мисс Бетелл привёл к гипогеянцам один её поклонник, так сказать для приобщения к клану вечноживущих. По чистой случайности оперативники её нашли вовремя, но насмерть перепуганную.

— Ещё бы. Так что вы сделали с тем альваром, что привел её к гипогеянцам.

Полковник пожал плечами:

— Провели профилактическую беседу в течение трёх часов, получили заверение, что больше красивых девушек он водить по подземельям не будет. И отпустили. А что мы ещё можем ему предъявить? А Мадлен Бетелл, как понимаете, после потрясения от лицезрения белых кровопийц пока что приходит в душевное равновесие здесь, в Фортвудсе.

Таков уж был порядок работы в Обществе: свидетелей, соприкоснувшихся с жизнью подземного мира, ненавязчиво заставляли остаться в Фортвудсе — для реабилитации, для успокоения, для сохранения альварской тайны, в конце концов. Так они и служили на невысоких должностях в поместье, пока не свыкались с мыслью, что мир населяют не только смертные люди, и что трезвонить на каждом углу о существовании бессмертных кровопийц не стоит.

— А у вечноживущих всё же есть чувство прекрасного, — заметил Эрик Харрис. — Из этой девушки вышла бы самая настоящая альваресса.

— Вряд ли, — произнёс полковник, — мисс Бетелл призналась, что не переносит даже вида крови, а чтобы её ещё и пить…

— Ерунда, — отмахнулся старик, — привыкла бы, никуда не делась.

Полковник улыбнулся. Его всегда забавляли ситуации, когда смертный со знанием дела рассказывал альвару как альварам должно жить.

— Вы, наверное, уже догадались, зачем я приехал, — наконец перешёл к делу Харрис.

— Есть кое-какие соображения, — кивнул полковник и напрягся в ожидании дальнейшего развития разговора.

— Было, конечно, грубостью с моей стороны не приехать на похороны сэра Гарольда, но, полагаю, все отнеслись с пониманием к моему положению.

— Разумеется, мистер Харрис. Никто и не думал обижаться на вас, зная, где вы живёте.

— Однако сейчас я приехал, — и он вздохнул. — Если б я только знал, чем закончится совет восьми семейств, поверьте, я бы прибыл к самым похоронам, лишь бы принять участие в совете и наложить вето на кандидатуру Майлза Стэнли.

Полковник немало удивился такому развитию событий. Впервые он слышал, чтобы в Фортвудсе с его всепроникающими и разветвленными семейными связями, кто-то выступил бы против члена своей семьи.

— Я уже в курсе, — продолжал Харрис, — что было на собрании после напутственной речи. И знаю всё, что наговорил вам этот мерзавец после.

— Мистер Харрис… — начал было полковник, но старик не дал ему слова.

— Подождите, полковник, я знаю, ваше безупречное дворянское воспитание не позволяет вам жаловаться на оскорбления какого-то сопляка, но то, что вытворил мой зять, просто уму непостижимо.

Полковник не стал спорить ни о дворянском воспитании, которого у него, к слову, не было, ни о том, что сэр Майлз действительно вёл себя чересчур экстравагантно.

— Я до сих пор не могу понять, — признался Эрик Харрис, отложив остывающую чашку чая, — как совету вообще могло прийти в голову упоминать имя Майлза на собрании. Кто вдруг решил, что из него выйдет неплохой глава Фортвудса? Сегодня я весь день ходил по особняку и спрашивал — никто не сознался. Это просто катастрофа, такому человеку как Майлз нельзя ничего возглавлять.

— Полно вам, Мистер Харрис, мне кажется, вы слишком принижаете заслуги своего зятя.

— О каких заслугах вы говорите?

— Если честно, — признался полковник, — я не часто контактирую с администрацией Фортвудса, но, полагаю, совету восьми о сэре Майлзе известно больше моего.