Стратегия обмана. Трилогия (СИ)

   Но после получасовых расспросов, ситуация не прояснилась. Лили упрямо говорила про какую-ту операцию, после которой не только начала пить кровь, но и вовсе стала выглядеть иначе. Манола же на собственном примере убеждала её, что все альвары перерождаются в Гипогее после того, как их выберут сами гипогеянцы или альвары, что живут на поверхности. Она, например, переродилась под Пиренеями, но никак не в монастыре, в котором жила в ту пору. И внешность Манола тоже не сменила, потому и выглядит точно так же, как и в смертной жизни.

   - А почему эти гипогеянцы испугались креста? - неожиданно сменила тему разговора Лили. - Или это тебя они испугались?

   - Ничего они не боятся, - строго произнесла Манола, - ни Бога, ни дьявола. А крест им не приятен еще с тех пор, как христиане пришли в эти земли и запретили индейцам приносить кровавые жертвы этим белокожим лже-божкам. С тех пор они и ненавидят христиан. Потому сейчас в Сальвадоре национальная гвардия и убивает священников, чтобы эти кровопийцы насладились их кровью.

   - Ты думаешь, национальная гвардия убивает людей специально для гипогеянцев?

   - Пути Господни неисповедимы. И дела дьявольские тоже. Кто знает, что есть следствие, а что причина. Главное, что люди умирают за веру и за свободу, и некому их защитить на этой земле.

   Когда рассвело, женщины вышли к дороге и направились в город. Лили уже валилась с ног, когда они, наконец, пришли к квартире Манолы. Вымывшись и отдохнув, Лили принялась строить планы, как забрать с виллы свои вещи, и, главное, документы.

   - Я пойду с тобой, - вызвалась Манола. - Если что-то случится, я буду знать, что тебе нужно помочь. И помогу.

   - Спасибо тебе, - улыбнулась Лили. - Только, пожалуйста, одень что-нибудь поверх платья.

   - Зачем?

   - Чтобы закрыть крест. Если Роберто поймет, что ты монахиня, он устроит скандал, или... - свою мысль она предпочла не договорить.

   - И не подумаю, - твёрдо заявила Манола. - Я христианка и не вправе скрывать свою веру. Скрывают только дурные вещи.

   - Но если Роберто...

   - Я не боюсь, - продолжала настаивать Манола. - Меня он убить не сможет.

   - А если...

   - Все страдания даются нам для испытания. Их не надо страшиться, а принимать с благодарностью и преодолевать.

   Доехав на автобусе до района, где стояла вилла, женщины отправились к дому Роберто. По счастью майор был на службе, и потому Лили беспрепятственно провела Манолу на виллу. Вместе они собрали вещи и тут же покинули дом.

   Расстались они в аэропорту, где Лили купила билет на ближайший рейс до США.

   - Почему туда? - даже расстроилась Манола.

   - Не знаю. Надо же куда-нибудь уезжать. Может быть, скоро подамся в Европу. А что думаешь ты?

   - А что я?

   - Может, тоже уедешь подальше отсюда. К брату в Рим, например. Если дело в деньгах, ты не думай, я оставлю тебе сколько нужно.

   - Нет, ничего не надо. Моё место здесь.

   Лили сочувственно посмотрела на монахиню и спросила:

   - Ты уверена?

   - Как никогда ранее. Я была в Никарагуа, пока не пала диктатура, останусь и здесь, пока не настанут последние дни хунты.

   На этом они расстались, тепло обнявшись, и пообещав не терять друг с другом связи.

   В день похорон архиепископа Ромеро, сто тысяч сальвадорцев собрались на площади у кафедрального собора. Манола чувствовала их настроение, их желания. Они пришли попрощаться с тем, кого называли апостолом ненасилия, пророком бедных и угнетенных. Они знали, что он отдал свою жизнь за каждого из них, за их будущее, за их свободу, и было бы предательством не продолжить его дело.

   Из всех епископов на эти похороны пришёл лишь один - остальные же поддержали власть, поддержали убийц. Но сальвадорцы следовали за траурной процессией именно потому, что были против власти убийц. Но даже в сей скорбный день те не дали о себе забыть.

   В заполнившей площадь толпе людей поочередно раздались три взрыва. В ужасе и панике все начали метаться, а из президентского дворца снайперы принялись стрелять по людям. Напуганные, они бежали в собор, чтобы найти там спасения, но по ним продолжали стрелять. Кровь лилась по площади и соборным ступеням.

   В день похорон епископа Ромеро погибло сорок сальвадорцев и ранения получили двести человек. Такой ненависти и презрения к живым и мёртвым сальвадорцы не смогли стерпеть.

   Партизаны больше не скрывались в подполье. С этого самого скорбного дня они вышли на бой с хунтой - убийцами и богохульниками.

   Только теперь Манола Мурсиа увидела просвет в затянувшейся непогоде. Когда гроза гремит со всей силой подобно артиллерийским орудиям, значит рано или поздно выльется кровавый дождь, и солнце вернётся на небо, чтобы осветить его и очистить от предательских облаков. Когда тирания достигла своего апогея, её стало невыносимо терпеть - с ней осталось только бороться, за лучшее и светлое будущее, ибо другое не имеет смысла.

   1979-80, Ольстер, Италия