Стратегия Византийской империи

Могущественные гунны, о которых римляне внезапно узнали около 376 г., могли вообще не иметь ни какого-либо впечатляющего происхождения, ни специфических этнических черт. Вполне возможно, что они сложились точно так же, как многие гораздо лучше известные по документам воинственные нации: в процессе этногенеза вокруг удачливого тунгусо-монгольского или тюркского клана, племени, военной банды. А именно: успех привлекает последователей, желающих участвовать в грабежах; возросшая численность придаёт силу, позволяющую покорять более слабые группировки и порабощать отдельных людей – возможно, в больших количествах. Любое количественное увеличение усиливает нацию, внутри которой отдельные личности могут сохранять собственную самотождественность сколько им заблагорассудится, но нация стремится стать со временем всё более однородной. Скорость этого процесса для каждой ассимилируемой группы зависит от силы её прежнего самоотождествления, а также, несомненно, от степени её прежнего культурного, соматического и лингвистического сходства с… возникающим общим типом.

Как совместный успех создаёт нацию, так неудача её разрушает. При этом группы, выходящие из её состава, либо возвращаются к прежнему самоотождествлению, либо принимают новое; как правило, они присоединяются к более успешным нациям, выходящим на историческую арену. Так, уже в наше время семьи различного происхождения, жившие в Советском Союзе, относили себя к русским, которые были преобладающей национальностью в этой, казалось бы, вечной империи. Но при первых признаках упадка они стали возвращаться к своему прежнему этническому самоотождествлению, причём ещё до того как страна действительно распалась. В то же время другие приняли совершенно новое самоотождествление, эмигрировав в Германию, Израиль или США.

Ставшая весьма спорной применительно к готам (или, в более широком смысле, к «германским» народам) после того как все представления, свойственные германизму XIX века, нацизму XX века и социологии века XXI, были поставлены под вопрос[21]

, концепция этногенеза была изначально использована для описания гораздо более простых процессов, происходивших в степях[22]. В степи нет высоких гор и глубоких долин, где слабые могли бы укрыться, что позволило бы им сохранить своё самоотождествление, тогда как общие модели кочевого скотоводства в любом случае сглаживают многие различия, так что за непосредственным приспособлением к более сильным захватчикам неизбежно следовала ассимиляция.

Было ещё слишком рано, чтобы этот процесс привёл к формированию единой нации, когда Аттила стал верховным вождём различных гуннов, аланов, готов, гепидов и всяких других племён, а его смерть положила конец могуществу гуннов. Но к его времени уже была налицо значительная культурная интеграция: ведь и само имя «Аттила» не гуннское. Сначала его пытались возводить к проточувашскому и к древнекартвельскому (проще говоря, древнегрузинскому), но с малым успехом; после этого были отвергнуты (возможно, слишком поспешно) этимологии, предложенные венгерскими историками-националистами: Аттила = Атилла = Атиль = тюркское «большая река» = Волга; и неудивительно, что самый выдающийся специалист по гуннам пришёл к следующему заключению: имя «Аттила» – германское (или, если угодно, готское): «Батюшка»[23]. Несомненно, известная ассимиляция имела место; возможно, это относится даже к «молодежи Сирии» (букв.: «цвет Сирии», flos Syriae), которая была пленена в 399 г. во время похода гуннов через Кавказ, как пишет поэт Клавдиан в своей мастерской сатире против Евтропия – евнуха-консула, которого Клавдиан несправедливо обвинял в пособничестве вторжению гуннов, в ходе которого города были преданы огню, а юноши уведены в рабство[24]

.

В источниках не столь пристрастных подтверждается факт самого набега и увода в рабство, хотя в одном из них прибавляются крайне интересные сведения о том, что другие местные молодые люди добровольно присоединились к гуннам, чтобы сражаться в их рядах[25]. Это не должно нас удивлять. Правда, гунны были грубы и неотёсанны; кроме того, они были язычниками; наконец, они только что ограбили, перебили и перекалечили их сограждан, а может быть, даже друзей и родственников. Но в данном случае для молодых добровольцев или воинов-ветеранов возможность присоединиться к рядам гуннов в стране, только что разорённой последними, означала немедленный переход из категории побеждённых и ограбленных в категорию победителей с богатой добычей, которую грузили на вьючных лошадей и в повозки или привязывали за ними (сюда включались и женщины).