Страж-2. Конец черной звезды

— Я поясню. Я прекрасно знаю, что моя болезнь сильно расстроила тебя, и поэтому ты не мог работать над рукописью. Это ясно. Но все равно ты должен был оставаться рядом со мной. Разве нет? Или ты настолько погрузился в свои дела, что перестал даже замечать, что большей частью тебя вообще не бывает дома?.. В ту самую ночь, когда оборвалась люлька, я проснулась, хотя потом я сказала тебе, что крепко спала и ничего не слышала. Мне просто не хотелось тогда расстраивать тебя. Так вот, когда я проснулась от этого шума, тебя дома не оказалось. А ведь это была глухая ночь! А потом мне позвонили из аэропорта, чтобы проверить номер твоей кредитной карточки. Оказывается, в четверг ты зачем-то летал в Сиракузы, а мне сказал, что пойдешь в библиотеку собирать материал для книги… Ты прекрасно знаешь, что я полностью доверяю тебе, никогда не задаю лишних вопросов и не занимаюсь никакой глупой слежкой. Ты свободен и волен приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится. Но все же войди в мое положение… Наверное, на моем месте ты почувствовал бы себя точно так же, если бы я вдруг начала пропадать среди ночи неизвестно куда, а потом рассказывать байки, которые нисколько не похожи на правду. Как бы ты поступил? — возмущалась Фэй.

— Да, наверное, я бы здорово расстроился, — согласился Бен.

— Так что ты можешь сказать теперь в свое оправдание? — не отступала Фэй.

— В ту ночь, когда упала люлька, я выходил погулять. Мне не спалось, и я решил подышать свежим воздухом.

Фэй не шелохнулась.

— А зачем тебе понадобилось летать в Сиракузы?

— У меня там было важное дело. Мне позвонили из газеты и попросили вылететь туда, чтобы взять интервью у нескольких человек, а заодно отвезти в их местную газету материал для какой-то статьи. Если не веришь, я могу дать тебе телефон этой газеты, и ты сама поговоришь с редактором. Тебе скажут то же самое.

К счастью для Бэна, Фэй поверила ему на слово и не стала требовать никаких подтверждений.

— И если тебя тревожат подобные мелочи, то надо было сразу спросить меня, и я бы детально все объяснил, а не строить впустую всякие предположения. Видишь теперь», как все, оказывается, просто на самом деле? К тому же, ты давно уже должна была понять, что я никогда ничего от тебя не скрываю. И тем более, не лгу. Ну разве не так, а?

Казалось, на Фэй эта тирада произвела должное впечатление.

— Это правда, — признала она.

— Ну, тогда давай побыстрее кончать этот разговор. А если ты всерьез задумала менять квартиру, то лучше обсудим это с утра. А еще лучше, если ты сама на свежую голову обдумаешь свои планы и решишь, действительно ли для тебя так важно переехать отсюда. Если да, то будем вместе мозговать, что делать дальше. Начнем искать варианты… Ну, по рукам, дорогая?

— Д-да, наверное… Я согласна.

— Вот видишь, какой шум ты подняла из-за пустяков! — сказал Бен, укоризненно покачав головой.

— По-видимому, ты прав, — как-то не очень уверенно произнесла Фэй.

— Но теперь все забыто? — спросил Бен. — Как договорились?

Она засмеялась, кивнула и поднялась на ноги.

— Включить тебе телевизор?

— Нет, Фэй. Я хочу, чтобы ты легла сейчас рядом со мной и полностью расслабилась. Больше мне ничего не надо. Ну, пошли спать?

Она подошла к нему и, обняв, начала нежно гладить по спине.

— Я люблю тебя, — прошептала Фэй.

— Я тоже, — отозвался Бен. — И ты не должна в этом сомневаться, обещай!

— Обещаю, — тихо произнесла она.

Бен закрыл глаза и почувствовал, как его тело сливается с телом жены. Ему сразу стало легко и спокойно. В самом деле, ведь они не занимались любовью с того самого дня, как вернулись домой из круиза. Он очень хотел ее, и приятная истома начала охватывать его тело. Уже несколько дней в такие минуты ему казалось, что трагедия, частью которой они стали, была всего лишь ночным кошмаром или выдумкой, пустой и глупой фантазией… правда, это длилось недолго, и каждый раз тревожные мысли возвращали его к событиям прошедших дней, а в голове снова начинали звучать пророческие слова Томаса Гатца, перед глазами мелькали лица Дженнифер Лирсон, инспектора Бурштейна, Энни Томпсон и ее отца, потом появлялся труп в компакторе и чудился неведомый монсеньор Франкино, наводя на тягостные раздумья о немыслимой цепи роковых случайностей, нелепостей и совпадений последних дней. И в самом деле, вокруг Бена творилось много необъяснимого. Например, появление таинственного распятия на двери каюты, обрыв канатов на люльке, внезапная смерть Гатца и, конечно же, реакция Энни на фото старой монахини. Будто неумолимый злой рок преследовал Бена, словно сама судьба навечно заклеймила его и не выпускала из своих безжалостных цепких лап. Кончится ли когда-нибудь эта вереница несчастий? И если да, то как именно?

Теперь единственным человеком, который мог пролить свет на все это, оставался монсеньор Франкино. Разумеется, при условии, что это именно тот Франкино, который сыграл свою роль в роковых событиях пятнадцатилетней давности. Завтрашняя встреча значила для Бена очень многое.