Страж. 3 книги

Не, пожалуй, от последнего я всё же воздержусь — а то пойдут всякие слухи…

А вот и туман — здрасьте!

Лежит поперёк дороги белесая подушка, краями призывно пошевеливает. И ведь никуда не свернуть — лес вокруг! Одна тут тропа — и прямо поперёк неё колышется белесая муть.

Что там Семёныч говорил?

«…Остановись и подожди — он и уйдёт…»

Натягиваю вожжи — и лошади послушно останавливаются. И почти тотчас же туман возникает сразу со всех сторон — я даже не заметил, как это произошло.

И — тишина.

Странная, какая-то звенящая.

Стучу рукояткой ножа по козлам — звук словно вязнет в тумане.

— Эй!

Да и от голоса эха нет. И это не на шутку меня озадачивает. Пытаюсь вспомнить — что по этому поводу гласит наука?

А ничего…

Не в смысле — что ничего не гласит. Какие-то мысли там определённо на этот счёт есть! Ничего в том аспекте, что я, как ни стараюсь, не могу эти мудрые словеса вспомнить.

Вообще ничего вспомнить не могу — в голове пусто, как в помойном ведре поутру.

Туман не уходил — даже и не собирался.

Стоп себе думаю — не дурак ли я?

Ведь есть же веками проверенный способ! Отпусти поводья, и лошадь всегда найдёт дорогу к дому! А в одиночку или запряженная в фургон — разницы нет.

Ослабляю вожжи и цокаю языком.

— Вьё! Марш!!

Как ни странно, лошади сей призыв услышали — и фургон понемногу двинулся вперёд. Правда, мне показалось, что мы раньше вперёд ехали… а тут вираж такой неслабый… почти назад повернули.

Тем не менее, коняшки не останавливались, а продолжали топать вперёд. Погромыхивая по корням колесами, мы куда-то двигались. Что ж, лошадям виднее — они жильё чуют!

Туман, однако, понемногу рассеивался, а налетевший порыв ветра и вовсе разметал его клочья по кустам. Лошади, приободрившись, пошли резвее, пришлось их даже немного придержать — всё же не по асфальту едем!

Поворот, ещё один… пора бы уже и на дорогу к «Этномиру» выехать! Где-то здесь уже обычно встречается всякий народ, который туда пехом топает. Пару раз я и попутчиков подвозил, и одна из них оказалась очень даже милой девушкой! Мы с ней почти год после общались — со взаимным удовольствием и достаточно тесно.

А вот и попутчики!

На дороге внезапно возник худощавый мужик в характерном для данного места обличье. Простенькие штаны из серой материи, рубаха, подпоясанная широким ремнём, на котором болтался в ножнах приличного размера тесак. А вот, что у него на ногах, я не разглядел — мешала густая трава.

Вообще, странно… тут столько машин, должно быть, уже проехало… какая, нафиг, трава?

Мужик вскинул руку в каком-то странном жесте, и я придержал лошадей, давая ему сесть в фургон.

Оп!

А сбоку сюда уже лезет ещё один — точная копия первого, только с топором вместо тесака.

Усевшись рядом, первый из попутчиков кивает влево — мол, туда давай!

Опять какие-то придумки мастеров фестиваля…

В прошлый раз они прямо у дороги поставили заставу и со всех требовали подорожную от епископа. Правда, оный «епископ» располагался неподалеку и данный документ выдавал всем желающим — но только после пристального опроса. Мол, кто ты есть, куда и за каким хреном топаешь… и так далее.

А теперь, значит, вот так…

Кстати, парни в роль, похоже, всерьёз вошли. Одежка на них поношенная, грубо сшитая — даже отсюда видны крупные стежки. А уж запашок от них… скажу я вам… тот ещё!

Нет, если я недельку у костра, не мывшись, просижу — так ничуть не хуже, наверное, пахнуть стану. Это сколько же тогда они тут кукуют?

Кусты раздвинулись в стороны, и повозка вкатилась на поляну.

Так и есть — посередине горел костёр, около которого сидело и лежало ещё несколько человек.

Застава — теперь она, значит, так вот выглядит. А что — сурово и непритязательно.

Меня хлопнули по плечу — тормози.

Что ж, посмотрим, кто тут у них за старшего… и какого хрена ему от меня нужно?

Мужик с топором подталкивает меня, слезай! А его напарник уже скрылся в фургоне и чем-то там громыхает.

Местный вариант таможенно-налоговой службы? Совмещённый, так сказать…

А с другой стороны — я ребят понимаю. Сюда чего только в своё время не тащили… и оружие, и наркоту… И пока всё это более-менее упорядочили — эксцессы иногда возникали очень даже неприятные.

— Кор, тут ничего ценного! Оружие, железо и кузнечные инструменты — всё безликое! Не продать…

Как-то он странно говорит… такое впечатление, что слова специально растягивает.

Тот к кому обращались, поднимается на ноги. Этот — одет уже получше, да и пояс у него расшит цветными нитками. Местный, так сказать, щёголь… или старший?

— А что там есть ещё?

— Тряпки… кожа есть! Опа…

И мужик замолкает. Чем-то он там шуршит — и внезапно спрыгивает на землю. В его руках — корзинка Семеныча.

— Кор! Посмотри! — и он протягивает щеголю бутылку настойки.

Старший заставы берёт её в руки.

Надо отдать должное фермеру, он предполагал, что наши девы-целительницы сразу же данное «зелье» кому-нибудь и толкнут. И поэтому, бутылки снаружи, поверх оплётки из прутьев, обмазаны глиной, что делает их весьма похожими на неуклюжие поделки какого-то кустаря-горшечника.

Открыта пробка, щеголь принюхивается… и с проклятием швыряет бутылку в кусты!