Страж южного рубежа

— Зробим, батька, зробим! — пообещал повеселевший, Сувор.

Переправились два десятка бойцов, остальные, переведя лошадей по мосткам, вернулись обратно, рассредоточились, приготовились ждать идущих по следу степных хищников.

Ожидание затянулось. Уже солнце подвигалось к зениту, когда послышался конский топот, но не со стороны оставленных отрядом следов в степи, а с верховьев реки.

Красивый гнедой жеребец, судя по тяжелой поступи, отмеривший не одну версту, своими стройными ногами, нес на себе молодого седока. Издалека было видно, что всадник закован в латы и кольчугу, доходившую по длине до бедер, а еще его бронь дополняли поножи и наручи. К одному из двух поясных ремней с металлическими пряжками, крепился колчан с двумя луками и стрелами в них. Шлема на голове не было, и длинные вьющиеся рыжие волосы колыхались на ветру. Даже из-за деревьев просматривалось то, что в спине у юноши торчат печенежские стрелы, а значит, воин был ранен. Но когда на полном скаку всадник извернулся почти на сто пятьдесят градусов назад и умело и ловко выпустил в погоню подряд три стрелы, ссадив с седел двоих кочевников, кривичи, разглядели, что стрелы торчат из заброшенного за спину круглого щита. Кавалькада сноровисто приближалась к засаде. Уже было подсчитано число кочевников, составлявших загонный отряд. Около трех десятков человек, вовсе не так уж и много, а после выстрелов преследуемого, их число и вовсе уменшилось.

— Олег, — позвал Сашка. — Что, скажешь? Наш?

Пристально оглядев всадника, в эти короткие мгновения, отрок повел головой:

— Не-а. Это хазарин.

— Ты че, любитель истории, рамсы попутал, он же рыжий!

— Все равно, хазарин.

— Всем приготовиться! — подал команду. — Олег, на тебе рыжий, смотри, чтоб не испугался нас и глупостей не наделал.

— Ага!

— Бей! — тишину в засаде прорезал короткий Сашкин рык, это после того, как всадник проскочил, судя по всему, к знакомой ему тропе на мостки.

Щелчки арбалетов послышались почти одновременно. Выпущенный в упор болт при попадании — стопроцентная смерть, к гадалке не ходи. Послышались стоны, глухое падение тел на землю, гортанные крики команд и шелест выпущенных печенегами стрел в «зеленку».

Опять рык сотника:

— Мочи!

И, уже во всадников, одетых в черные халаты и островерхие шапки, полетели сюрекены, ножи и боевые топоры. Падение убитых и раненых лошадям под копыта, стоны, проклятия, словно вылитое ведро ледяной воды на голову, привело в чувство командовавшего погоней. Гортанный выкрик и, вот уже выжившие в неожиданной схватке аборигены, крутым отворотом умчались на своих мохноногих кобылках в степь.

— Зарядить самострелы, — подал команду Людогор. — Собрать свое оружие и добить поганых.

— Ты присмотри тут. А, я пойду с бегунком пообщаюсь.

— Сделаем, батька.

С любопытством Сашка оглядел голубоглазого широкоплечего парня, лет эдак восемнадцати — девятнадцати от роду, одетого в богатые доспехи, скорее всего восточной работы. Красивый конь, которого воин держал за узду, недоверчиво косил большими умными глазами на подошедшего сотника, возмущенно раздувая ноздри.

— Кто таков? — задал Горбыль вопрос.

Олег не переводя вопрос пришлому на его язык, ответил сам:

— Хазарин знатного рода, нарвался в степи на печенегов, кои за нами охоту вели.

— Батька! Батька, кочевники пожаловали, — кричал издали Людогор.

— Ну, коли неприятель в гости жалует — встретим. Все переходим на другой берег! — распорядился Александр. — Неожиданной засады все равно уже не получится. Занимаем позицию для обстрела моста. Людогор, последний пролет на мостках — разобрать, к ядреней Фене!

— Ща зробим, батька.