Страж Мироздания: Новый Рассвет

Различные видения посещали меня, когда я был еще мал. Страх, ужасы, различные кошмары окружали и взывали ко мне в ночи. Просыпаясь, раз за разом, я не мог прекратить череду бесконечных снов, даже не мог закричать сквозь сон. Кто-то за завесой тени взывал ко мне. Я вижу старые письмена древних рас, выгравированных на обсидиановых табличках, находящимися где-то в глубинных руинах, куда не проникают лучи солнца. Масштабные разрушения, мрак, тьма – все было смешано воедино. Семь скованных цепями существ стояли вокруг места действия. Оно не было похожим на то, что я знал. Они произносили что-то непонятное, я не мог разобрать ни единого слова. Лишь небольшой луч света, как от свечи, исходящий откуда-то из-за спины одного из них, даровал мне какое-то успокоение в моих снах. Я чувствовал себя в безопасности. Однако оно было мнимым, на фоне всего разрушения, происходившего во сне. Просыпаясь, каждый раз, я давал себе слово, что больше никогда не усну. Мама водила меня к докторам и психологам. Но никто не мог объяснить причину моих снов. Так мне приходилось расти, смирившись с этими видениями. Отец постоянно был в археологических поездках, а его кабинет был всегда закрыт.

Лишь однажды, когда он забыл его закрыть, мне удалось пролезть туда. С интересом я разглядывал различные осколки камней, с выгравированными на них письменами. Шумерские, египетские, еврейские иероглифы были на них. На тот момент я ничего не понимал в этом. Но мне было интересно. Когда отец был дома, он рассказывал мне различные мифы и предания. Говорил, что пытается найти то, что человечество так жаждет найти больше всего – это свои истоки и происхождение. Наш прадедушка, исходя из личного опыта, пытался отыскать ответы на эти вопросы. Он заносил все в дневник, описывая различные места, где ему удалось побывать. Многие считали его шизофреником и скатившимся с ума профессором, но для него, все это было реально.

И этот дневник я случайно нашел, на отцовском столе, среди различных листов и ручек. Это стало моей целью в будущем. К этому времени я уже умел читать. Я открыл страницу дневника. Написанное поразило меня, а еще более – это детальный рисунок тех врат. Я видел их в своих ночных кошмарах. Они открывались передо мной по средствам пяти кристаллов, которые должны быть размещены в специальных углублениях этих врат. И это было написано в дневнике. Я схватил дневник и убежал из комнаты, и прочел его не раз.

Каждый раз, перечитывая страницу за страницей, я расширил круг своих видений во снах. Прадедушка описал и то, как можно было это сделать. Хоть сны и были страшными, и то, что открывалось передо мной – это были лишь обрывки. Полную картину я не мог собрать, но одно я знал точно: этот голос, взывавший ко мне и прадедушке, через сны и видения – голос кого-то, кто знает ответы на вопросы. Порой этот голос взывал, но также и предупреждал не пытаться искать. А это еще сильнее подогревало интерес.

Мой отец не сразу обнаружил пропажу дневника. Но когда это случилось, во время своего очередного пребывания в доме, он, все же, наказал меня. Он был строгим, но все равно добрым. Он поинтересовался у меня о том, почему я взял именно эту вещь. И я ему все рассказал. Отец понял, что я не являюсь больным, но наоборот, как и прадедушка, вижу то, чего не видят другие. Его поразило точность моих описаний. Ведь все написанное в дневнике, я с большими подробностями описываю, исходя из своих снов. Даже прадедушка такого не видел, и где он не мог видеть, видел я.

С тех самых пор, отец обучал меня, когда не был в поездках. Он обучал меня древним языкам, культурам, религиям, археологии. Это было большой нагрузкой для меня, но я справлялся. А я рассказывал ему о своих снах. Он также рассказал о каком-то тайном ордене, хранившие страшные секреты. Он очень хотел найти их. И, однажды, поиски завели его очень далеко. Во время очередной экспедиции, он просто пропал. В своем дневнике, прадедушка тоже немного написал об ордене, перед тем, как также пропал без вести. Никто не знал, куда пропал мой отец. Его просто не нашли в его палатке, где он остался на ночь. Никаких следов, ни зацепок, ни подсказок. Он как будто канул в небытие. Вероятно, он приблизился к тому самому ордену. Или же что-то еще случилось. Нам никто так и не дал ясных ответов. Мы с мамой не стали хоронить его. Рано или поздно, он мог объявиться в добром здравии. Мама грустила, как и я. И, все же, мы каждый день ждали его появления.

Институт, на который работал отец, не оставил нас без внимания. Когда мне стало пятнадцать лет, друг отца, он же ректор археологической кафедры, определил меня в колледж, где я проучился пару лет и попал в институт. Там я и проучился до сегодняшнего дня. Мои оценки были так высоки, а результаты так хороши, что я получил степень магистра, буквально экстерном. А затем начальство института подсуетилось, и меня, с двумя друзьями, отправили на практику, на раскопки.