Страж: Спасители Камигавы

Мозго пожал плечами. Вероятно, это была очередная манифестация ками. И уж точно ничто не должно отвлекать его от обеспечения себе пенсионного фонда.

Размышляя о своем безбедном будущем, Мозго вдруг почувствовал, как его рука вспыхнула жгучей болью. Ощущение было таким, словно его кости были раздавлены жерновами и брошены в плавильную печь. Он зашипел и прижал руку к груди. Взглянув на нее, он увидел, что нацарапанный на коже знак хёдзан светился раскаленным пламенем.

Крыс поднялся на ноги и подбежал к мотыльку Тоши. Он проверил надежность привязи и удостоверился, что бруски с едой были в зоне досягаемости. Он постоял, наблюдая за тем, как огромное насекомое плавно шевелило своими крыльями, радостно похлюпывая. Если им нужно будет срочно улететь, мотылек был готов и ждал наездников. Тем временем, Мозго уже не мог игнорировать боль в руке. Где-то рядом шел бой хёдзан, и клятва настойчиво требовала его вовлечения.

Морщась от боли, Мозго вприпрыжку побежал к проделанной дыре и исчез в ней.

*   *   *   *   *

Даймё Конда был поражен сопротивлением, на которое он наткнулся при подъезде к Минамо, но не позволил ему сбить его с пути. Он не понимал, как случилось, что легендарные ямабуши, убийцы ками сражались вместе с демонами óни, но ему это было безразлично. Кто бы, или что бы ни стояло между ним и его сокровищем, оно будет скошено, словно рис под серпом.

Верхом на своем роскошном белом скакуне, Конда мчался галопом вдоль линии фронта. Даймё направил свою призрачную армию вперед, в самую гущу óни, и сосредоточил наездников на мотыльках на высоко прыгающих ямабуши, пока сам он возглавил нападение на академию. Конда всегда оставался боевым генералом, нежелающим отсылать своих солдат в бой одних, и он был рад возможности снова сражаться бок о бок со своими воинами.

Призрачная армия была лучшей из всех, которыми он когда-либо руководил, отвечавшая на его приказы едва ли не до того, как он их отдавал. Они были бесстрашны, быстры, и сильны. Они двигались, как единое, слаженное существо, подавляя неприятеля и постоянно продвигаясь вперед, подобно непреодолимой волне.

Конда заметил, что искаженные призрачные воины двигались быстрее, били жестче, и сияли ярче, когда он был рядом с ними. В подтверждение того, что это не был обман разума или заблуждение собственного эго, Даймё наблюдал за своими воинами, проезжая вдоль шеренг. Конда сиял. Все так и было – со своим предводителем, лично ведущим их в битву, его призрачные воины были еще более устрашающими.

Ухмылка Конды растаяла в хмуром отвращении. Демоническая мразь, противостоящая его армии не стоила ударов их мечей. Óни были примитивными чудовищами, изуродованными и жестокими убийцами, утопающими в совей кровожадности и обжорстве. Это было не достойное сражение для его армии, но лишь уничтожение опасных паразитов.

Óни были многочисленны и не обузданы, но они были неспособны остановить продвижение Конды. Фантомные мечи его армии разили четче, чем стальные, а их руки никогда не уставали. Хоть демонические когти могли разорвать их тела, раны не кровоточили и заживали почти так же быстро, как были нанесены. Против столь непобедимых и высоко дисциплинированных солдат у этих жалких óни не было ни единого шанса.

  Ямабуши были совсем другое дело. Обученные сражаться с ками и другими духами, горные монахи поражали призрачную армию Конды с тревожной эффективностью. Они двигались почти беспрепятственно сквозь гущу битвы, поражая спектральную конницу и пехоту мечами, посохами и магическими стрелами. Хотя ряды Конды, казалось, нисколько не сокращались - воины, павшие под ударами убийц ками, вскоре возрождались заново и продолжали сражаться – ему придется вмешаться лично, если ямабуши не удастся остановить.

В воздухе сотни сверкающих боевых мотыльков приближались к академии. Конда держал их в резерве на случай, если ямабуши окажутся серьезной угрозой его продвижению, но до сих пор воинствующие монахи лишь жалили его фланги своей мощной партизанской тактикой.

Одной лишь мыслью и взмахом руки, Конда направил большую часть боевых мотыльков в сторону Минамо. Оставшихся он подозвал к себе. Когда они уже кружили над ним, Конда осмотрел поле боя, отмечая расположение каждого ямабуши. Он поднял голову, хлопнул в ладони, и мотыльки разделились на пары, по одной на каждого горного монаха. Первый ямабуши вскрикнул от неожиданности, когда наездники на мотыльках атаковали его. Они подлетели к нему, и каждый наездник хлопнул в ладони над головой. Мотыльки вместе с воинами, восседавших на них окутались холодным желтым светом, затем два сплетенных потока из сияющих глаз по спирали устремились от каждого мотылька к ямабуши под ними. Лицо монаха было широким, а взгляд пустым, и он неразборчиво провыл что-то, когда лучи сбили его с ног и придавили, как букашку под камнем.