Страж: Спасители Камигавы

Именно в этих удаленных лесных угодьях и на этих легендарных существ опустился карающий меч соратами. Их воины спускались с небес на огромных облачных колесницах, орошая всех, застигнутых орочи дождем из ледяных заклинаний и серебряных стрел. Под острой улыбкой полумесяца над горизонтом, волна за волной серебристо-белые боевые машины опускались на кроны деревьев, выпуская суровый поток вооруженных соратами, закованных в сверкающие доспехи.

Стороннему наблюдателю показалось бы, словно бледные, худые воины нападали на сам лес, поражая толстые стволы деревьев своей кристальной магией и пробивая обширную зелень градом копий и стрел. Лунные воины оставляли после себя немногим больше, чем расколотые стволы и обломанные ветви с безжизненными телами замаскированных орочи, выпавших из своих укрытий.

Мочи, Улыбающийся Ками Полумесяца ухмыльнулся, и реальный полумесяц на небе повернулся острыми концами вверх. Как обычно, проявляясь в уцушиё, он принял безобидную форму небольшого, пухлого, синекожего херувима с блестящими глазами и ослепительной улыбкой. Как только Мочи обрел плотность, луна на небе вернулась в свое естественное состояние.

До сих пор, военная кампания шла превосходно. Сотни соратами уже были в лесу, и тысячи, или больше, были на подходе. Практически весь гарнизон Оборо был мобилизован и выслан в леса. Они еще не обнаружили поселения крупнейших племен орочи, но Мочи не сомневался, что они скоро будут найдены. И тогда верховные змеи падут точно так же, как и те небольшие отряды сопротивления, которые его армия уничтожала в данный момент.

Соратами выглядели впечатляюще во всеобщей войне, образцом смеси грации и силы, окутанной пеленой скрытности. Это было нечто, что каждый должен был увидеть и оценить, даже если это означало оказаться по ту сторону мечей лунных воинов.

Первыми в бой вступили шиноби, лазутчики и шпионы, способные проходить сквозь стены и танцевать на пушинках не привлекая к себе ни малейшего внимания. Орочи пришлось бы размножаться многие поколения, прежде чем они смогли бы слиться с лесом столь же эффектно, как это делали агенты Мочи, спустя всего пару недель подготовки, при том, что соратами вовсе не ограничивались лесом. Они могли исчезнуть так же просто в полях Товабары, или болотах Такенумы.

Этот невидимый передовой отряд обнаруживал все логова орочи и их места сборов, даже наносил на карту наиболее вероятные укрытия, где неприятель мог скрыться в случае нападения. К началу сражения воины соратами точно знали, где искать своих жертв.

Сами воины были особой гордостью Мочи, поскольку они носили его штандарт с полумесяцем, и их зачарованные доспехи идеально копировали блеск лунного света, отражавшегося от чистого серебра. Они были вооружены традиционными катанами и парили, подобно воздушным танцорам, сквозь мох и кедры, сверкая клинками и вертясь меж деревьев. Мочи легко могло показаться, что орочи не было вовсе, и что его армия просто проходит сложную боевую тренировку … если бы только не мерзкое шипение змей и не зловоние от их водянистой зеленой крови.

В небе над лесом сотни облачных колесниц ожидали возможности выпустить еще больше воинов на поле боя. Мочи сплел пальцы поверх своего пухлого живота и счастливо вздохнул. Все шло так хорошо.

Его агенты в Эйгандзё сообщили ему о плане Конды вторгнуться в мир духов, сразу после того, как Даймё посоветовался с ними об этом. Подобное намерение в глазах любого другого ками выглядело бы возмутительным богохульством, но Мочи увидел в нем лишь перспективу. Как и многие другие духи, имевших частые контакты с материальным миром, Мочи был открыт способу мышления своих служителей. Он в достаточной мере испытал их мировоззрение, чтобы понять и даже разделить его.

Конда намеревался нарушить естественный порядок вещей, баланс между материальностью и духовностью. Подобное действие обязано было возыметь опасные, непредсказуемые последствия, и поэтому Мочи решил, что он не только допустит, но также посодействует ему.

За двадцать лет раздоров с того дня, как Конда совершил свое вторжение, у Мочи было время поразмыслить о мудрости своих действий и их истинной мотивации. Его рефлексия раскрыла три важные вещи: Во-первых, он не знал, чего следовало ожидать в результате преступления Конды, но он был уверен, что сможет использовать его ради собственной выгоды; во-вторых, успех Конды означал бы, что наиболее древние и священные законы могли быть нарушены кем-то с достаточно сильной волей и могуществом, что он смог бы использовать ради собственной выгоды в долгосрочной перспективе; и в-третьих, судить задним числом о своей собственной гениальности было бесполезной тратой времени, ибо он принимал верные решения, даже не располагая всеми достаточными фактами.