Стражи

Ее объятие меня растрогало, но не слишком.

Я вернулся в свою комнату и выглянул в окно. Пожалуй, дождь стал еще сильнее. Я взял сумку и сунул туда джин. Надел свою шинель, которую я так и не вернул. Затем позвонил Саттону и услышал:

— Алло.

— Саттон, это Джек. Ты сказал, что почти не спишь.

— Точно.

— Мне надо тебя увидеть.

— Ладно, давай завтра.

— Сейчас! Я купил бутылку джина.

— А, вот это разговор. Где встречаемся?

— На пирсе Ниммо.

— Ты что, там же настоящая буря.

— Это очень красиво. Черт, ты же художник, неужели тебя нужно уговаривать?

— Ладно, буду.

На улицах ни души. Когда я добрался до Кладды, ветер дул так сильно, что норовил перебросить меня через парапет. Я видел, как лебеди жались поближе к лодкам.

Добравшись до пирса, я прижался к стене, глядя на темный залив. Он отличался суровой красотой. У футбольного поля мелькнули фары машины, стали приближаться к пирсу. Подъехав поближе, осветили меня. Я махнул рукой. Двигатель замолк, и Саттон открыл дверцу. На нем были лишь футболка и джинсы. Он крикнул:

— Мне нравится!

Борясь с ветром, подошел ко мне и сказал:

— Ты, псих ненормальный, это была классная мысль. Где выпивка?

Я открыл молнию на сумке и вытащил бутылку джина.

Он обрадовался:

— «Дженевер»… Здорово.

Он отпил большой глоток, и я сказал:

— Помнишь, как мы ходили с тобой на танцы?

Он опустил бутылку:

— Ну…

— За нами ехала машина, и я спросил тебя, на чьей они стороне.

— Смутно припоминаю…

— Ты тогда сказал, что они на плохой стороне, а я спросил, что это за сторона.

Он кивнул, и я продолжил:

— Ты тогда сказал, что это такая сторона, когда тебя преследуют в четыре утра.

Он хохотнул, дыхнув джином. Я сказал:

— Сейчас около четырех, и ты — плохая сторона.

— Что?

— Ты убил Шона. Наклейка на номерном знаке, ее заметили.

Он поставил бутылку, подумал:

— Я сделал это для нас.

— Для нас?

Он заговорил быстрее:

— Однажды поздно, у Шона, я разозлился, пытался заставить его прибавить мне зарплату. Сказал ему, что мы убили Форда.

— И ты решил, что Шон на нас донесет?

— Не сразу… Но он меня ненавидел. Этот урод снял мои картины. Рано или поздно, но он позвонил бы.

Я сказал:

— Саттон! — И врезал ему коленом по яйцам. Схватил его за футболку и потащил к краю.

Он завизжал:

— Джек… Господи… Я же не умею плавать!

Я немного подождал, борясь с ветром, потом сказал:

— Я это знаю. — И спихнул его.

Взял каменную бутылку и понюхал. Меня пробрало аж до кончиков пальцев на ногах. Я откинул руку и зашвырнул бутылку подальше. Если и раздался всплеск, я его не слышал.

Я поплотнее застегнул пальто и вспомнил, как в пабе «Ньюри» Саттон вырвал у меня «Гончую небес» и сказал: «Фрэнсис Томпсон умер с криком: „Вот так умирают алкаши!"»

Я не могу это подтвердить. Ветер выл слишком громко.