Стражи дорог

Рядом с телом стоял Грубер и с явным любопытством разглядывал лежащее у него на ладони сердце, которое делало последние судорожные рывки. Из порванных сосудов толчками вытекала кровь, и Грубер был залит кровь с ног до головы. Но, казалось, что его это ничуть не смущает. Его, того, кто нырял в душ при каждой подвернувшейся возможности. Но самое страшное заключалось в том, что Груберу, казалось, было абсолютно наплевать на то, что происходит вокруг. Он рассматривал сердце, наклоняя голову то в одну, то в другую стороны, и улыбался.

— Грубер, — прошептала Анна. — Что с тобой происходит?

Он почувствовал взгляд и резко повернулся в ее сторону. Их взгляды встретились, и он начал испытывать определенный дискомфорт, что очень не понравилось элитнику, который сейчас правил бал. Грубер нахмурился и сделал шаг в ее сторону, при этом его намерения были очень далеки от дружеских.

— Что я должна делать? — Анна хотела зажмуриться, чтобы не видеть этого нечеловеческого взгляда, но он держал ее, не давал даже отвести глаза.

— Зови его! Попытайся дозваться, иначе мы все здесь сдохнем к такой-то матери! — истерически завизжала Зина.

— Грубер, Грубер, ты слышишь меня? Это я, Анна! Грубер! — тьма, в которой не было ничего, кроме крови, наслаждения творившимися вокруг убийствами, которые тут же переходили в пожирание еще теплой, а иной раз и все еще живой плоти, чуть дрогнула, и Анна увидела… Она увидела себя, лежащую на полу в роскошной комнате, стилизованной под восточный дворец. Точнее, это была не она, сейчас Анна вполне видела все различия и не поняла бы тех, кто перепутал бы ее с лежащей на полу и смотрящей в потолок невидящими глазами девушкой.

— Грубер…

— Уходи.

— Зина сказала, что тобой сейчас управляет элитник…

— Нет. Я позволяю ему это делать.

— Но…

— Ты не понимаешь, — он обернулся и посмотрел на нее, а комната из восточного дворца исчезла. Сейчас их окружала только темнота. — Я столько времени думал, что чувствовать элиту — это дар. Но, как это бывает обычно, перепутал Божий дар с яичницей. Бывает.

— Ты не можешь прятаться здесь вечно…

— Ошибаешься, могу, — и Грубер снова отвернулся от нее. — Уж лучше бы я не слушал его, и стал простым парнем — элитником, с понятной мотивацией и желаниями.

Анна закусила губу. Она чувствовала, что еще чуть-чуть и ее выкинет из этого странно раздвоенного сознания, но она не знала, как можно до него достучаться. Она не знала его.

— Грубер! — голос раздался словно издалека. Голос Снегиря, который звал друга оттуда, из того огромного зала, где сейчас царила смерть. — Грубер, мать твою! Очнись! Очнись, козел, не подставляй нас так!

Грубер нахмурился, и Анна увидела, как у него дернулась щека. И тут ее вышвырнуло из его разума.

Анна резко перевернулась на живот и ее вырвало. Она ничего не ела, поэтому, кроме желчи рвать было нечем. Зина обеспокоено склонилась над ней, увидев, что рвота несколько темнее, чем полагалось, почти что цвета кофейной гущи. Покачав головой, она дождалась, когда худенькое тело прекратят сотрясать спазмы, после чего осторожно оттащила Анну от весьма неаппетитной лужи и протянула ей живчик, который девушка глотнула и тут же закашлялась от крепости напитка. Когда Анна смогла нормально видеть, то с удивлением огляделась по сторонам. Они сидели на небольшой деревянной площадке, на лестнице, которая была практически впаяна в стену. Скорее всего, это была служебная лестница, для обслуживания оборудования, которое уже давно было демонтировано.