Стражи Галактики. Собери их всех

– Думаешь, мной движет чувство вины? По-твоему, я пытаюсь переложить на себя ответственность за преступления Коллекционера?

– Разве не так?

Гамора остановилась у дверей медпункта и взялась за ручку.

– Ракета, я в своей жизни достаточно натворила, чтобы брать ответственность за чужие грехи вдобавок к своим. Нет, здесь виновен только Коллекционер, и он за это ответит.

Ракета скривился.

Раз чувство вины тут было ни при чем, то странному поведению Гаморы оставалось лишь одно объяснение. Дело было в том, что Кия оказалась зен-воберианкой. Гамора испытывала к ней родственные чувства.

Наемница открыла дверь.

Кия расположилась на стуле, закинув ногу на ногу. На столе перед ней сидел Грутик. Девушка осматривала руку двойника.

– Я есть Грут, – поприветствовал он вошедших.

Кия резко выпрямилась, но тут же, насколько это было возможно, расслабилась, узнав Стражей. Ракета недоумевал, как она могла оставаться спокойной в их присутствии, учитывая, что он то и дело порывался выкинуть ее с корабля, а Гамора, в принципе, была для девушки страшнее огня.

Возможно, Кия попросту была с норовом.

Впрочем, не она одна.

Если бы Ракета не знал Гамору так давно, то не заметил бы перемен в ее облике и поведении. При виде Кии ее зрачки расширялись, она подолгу заглядывалась на девушку, будто пытаясь запечатлеть в памяти ее лицо. От этого по шкуре Ракеты бегали мурашки.

Да, родственные чувства, вне всякого сомнения.

Ракете это не нравилось, и дело было не в том, что одержимость Гаморы послужила в первую очередь причиной того, что Кия оказалась на борту, и того, что пойманные Коллекционером Груты теперь были вне досягаемости.

«Она может вылечить Грута, – напомнил себе енот, оглядываясь на сидящих на плечах Грутиков. – Не забывай об этом».

Лучше твердить себе это снова и снова, нежели предаваться другим навязчивым мыслям. Ракета никогда не встретит того, на кого можно было бы смотреть так, как Гамора смотрит на Кию.

– Как делишки? – енот постарался, чтобы его голос звучал ехидно, но не агрессивно.

– Пока никак.

Он ожидал подробных объяснений, но Кия замолчала.

– И это все? – фыркнул Ракета. – Мы что, зря тебя кормим по три раза в день? Если так, то пора прикрывать лавочку. Как говорится, попытка не пытка, но если результата нет, то и шут с ним.

Кия потупила взгляд. Она тяжело дышала, то ли пытаясь собраться с духом, то ли стараясь придумать подходящий ответ.

– Мне нужно время, чтобы собрать необходимые данные. По-другому никак. Пока мне удалось выяснить, что Flora colossi легко могут поглощать любую растительную материю, но с вбиранием других Flora colossi у них возникают трудности. Они способны срастаться туловищами, но всегда разделяются, прежде чем слиться воедино. Необходимы дальнейшие исследования.

«Ну-ну», – подумал Ракета.

– У меня есть кое-какие идеи. Пока что я прошу разных Грутов соединяться и записываю результаты наблюдений. Я слежу за тем, как быстро у них получается срастись и сколько усилий они при этом затрачивают. Также я наблюдаю за тем, как сращивание влияет на каждого Грута в отдельности, – Кия наклонилась к сидящему на столе Грутику, – и пытаюсь понять основные принципы процесса. Полагаю, психическое состояние играет здесь немаловажную роль – и, вероятно, их текущее физическое состояние тоже. Кроме того, я изучаю фрагменты коры, взятые из мест сращивания, и вскоре смогу определить, происходит ли соединение на клеточном уровне, какие еще физиологические процессы проходят в момент сращивания и какие при этом могут быть побочные эффекты… Одним словом, пока я не могу сказать ничего определенного. Пока не могу.

Кия развела руками.

– Гм, – недоверчиво покосился на нее Ракета.

Что ж, может, она и не зря ест свой хлеб.

– Я есть Грут? – пробурчал один из Грутиков в ухо Ракете.

Тот понял, что этот малыш еще не участвовал в экспериментах Кии.

– Что будет, если Груты попытаются слиться, когда один из них будет поврежден? – спросила Гамора.

До этого момента она не раскрывала рта. Долго приходила в себя после игры в гляделки? А может, не находила что сказать – хотя этого от Гаморы ожидать было сложно. Возможно, она с осторожностью подходила к словам потому, что Кия вздрагивала при каждом звуке ее голоса. Ракете определенно не нравилось неестественное поведение подруги. Ему хватало странностей, происходящих с Грутом.

– Если бы я знала, – не глядя ответила Кия.

– Я есть Грут, – Грутик, которого Кия обследовала, сжал ладонями край столешницы и немного покачался взад-вперед. – Я есть Грут.

Ракета скривился.

– Знаю, дружище.

– Что он сказал? – спросила Кия.

– Он волнуется за того Грута, которого мы нашли на арене. Этот малыш думал, что все Груты идентичны, что у них общие воспоминания и одинаковый характер. Он удивлен, что тот оказался таким несговорчивым.