Стражи Студеного моря

— Меня высаживали на острова через некоторое время после учебного обстрела их военными кораблями. Я должен был при помощи счетчика Гейгера определять остаточную радиацию. Этой тренировкой руководил американец. Я узнал его фамилию в последний день… Сейчас я вспомню… Как подумаешь— не забыть бы, обязательно забудешь… Я записал…

— Кингсбери? — спросил Клебанов.

Непринцев с удивлением посмотрел на капитана.

— Совершенно верно — Кингсбери. Мысленно я звал его «Хиросима». Я знал несколько поляков. Они строили макеты на атомном полигоне. Безработица и голод толкнули их на это. Много раз люди умирали у меня на глазах — война, лагеря смерти, шахты, бараки перемещенных лиц, но поляки… Они умирали от лучевой болезни… Всякий раз, когда я брал в руки этот чертов счетчик, страх, словно мороз, пронизывал меня до костей, я ничего не мог сообразить, и подлец «Хиросима» бил меня по чему попало… Однажды Кингсбери ударил меня в пах…

Непринцев откинулся на подушку и вытер выступившие на лбу крупные капли пота.

— Что представляет собой счетчик Гейгера, с которым вам приходилось работать?

— Со слов Кингсбери я запомнил немного… Счетчик с самостоятельным разрядом, несамогасящийся, снабжен регистрирующим прибором. По виду он похож на авиабомбу, только на месте хвостового оперения кольцо для крепления якоря. Надо определить глубину лотом, установить длину якорного канатика и сбросить прибор в море. Этот же счетчик мoжeт быть использован и на суше…

— Странно, вас обучали обращению со счетчиком и в то же время не дали с собой ни одного прибора.

— Мне тоже это показалось странным, но на мой вопрос Кингсбери грубо ответил: «Узнаешь в свое время!»

— Где вас тренировали?

— Последний месяц где-то на севере. Мне было сказано, что эти природные условия схожи с природными условиями Кольского полуострова.

— Как вы попали на «Ганс Вессель»?

— Самолетом меня перебросили в Киль. На «Вессель» привезли ночью. Команда была отпущена на берег. Во Время перехода Шлихт не выпускал меня из своей каюты. Ящик со снаряжением находился в трюме на случай задержания судна в советских водах. Из каюты Шлихта был тайный трап в трюм.

— На каком языке составлена шифровка при получении задания?

— На русском. Я плохо знаю немецкий язык. Шифр находится в каблуке левого сапога. Передача на частоте 12400 килогерц. Позывные «Гермес»…

— В случае провала позывные меняются?

— В случае провала надо прибавить «я»: «я» — «Гермес»…

В палату вошел полковник Гаспарян, проверил пульс Непринцева и прекратил допрос.

Клебанов собрал листы протокола, прочитал их вслух и дал на подпись Непринцеву.

Вернувшись в управление, Раздольный позвонил начальнику пограничного отряда полковнику Крамаренко.

— Остап Максимович, привет! — поздоровался он. — Приезжай ко мне, появилось кое-что новое.

Крамаренко застал полковника в кабинете.

Раздольный положил перед ним папку с протоколом допроса Непринцева:

— Прочитай, Остап Максимович.

Крамаренко открыл папку и углубился в чтение.

Раздольный звонил в отделы управления, отдавал краткие, как телеграфное письмо, приказания.

Покончив с чтением допроса, полковник захлопнул папку:

— Опять Черная Брама?!

— Да, Остап Максимович, опять! Мне кажется, в свете допроса Непринцева следует восстановить в памяти дело «Нестера Сарматова», — сказал полковник Раздольный, открыл сейф и достал объемистую папку.

Перелистывая подшивку, зачастую на память, изредка приводя выдержки из документов, полковник вспомнил все обстоятельства дела…

Небольшое каботажное товаро-пассажирское судно «Кильдин», водоизмещением в сто пятьдесят тонн, совершало регулярные рейсы между портами Кольского полуострова. Раз в неделю судно заходило и в порт Георгий.

С его приходом в порту бывало особенно оживленно — рыбаки собирались у пирса, на «Кильдине» возвращались старожилы из отпусков, проведенных на Большой земле, изредка показывались и новые люди, приехавшие в Заполярье, как говорят, попытать счастья.

Поэтому никого не удивило, когда в два часа дня — «Кильдин» пришел в двенадцать — за одним из столов ресторана «Чайка» расположился никому не известный человек в роговых очках, выше среднего роста, коренастый, на вид лет сорока. Приехавший снял и повесил на вешалке брезентовый плащ с капюшоном. Одет он был солидно: в серое бобриковое полупальто, свитер и грубошерстные брюки, заправленные в густо смазанные касторовым маслом бахилы. Стоявший рядом со стулом его большой новый чемодан свидетельствовал о достатке.

Обслуживала приезжего Таисия Маслакова, женщина не первой молодости, как она сама говорила, «неустроенная», но влюбчивая и доверчивая. Таисию привез в этот край Евграф Маслаков, механик траулера «Зубатка». Познакомились они в столовой гурзуфского дома отдыха, где служила Таисия официанткой, а спустя два года Евграф умер от перитонита. Осталась Таисия одна. Жизнь казалась ей полустанком: сидит она на узлах и ждет проходящего поезда…