Стрела Амура

– На этот раз, думаю, нет. Смотри, какая диспозиция получается. Хулиган голову опознал, однако утверждает, что одет тот был по-другому, в джинсе и белых кроссовках. Кроме того, у Рябы на коленях звёзды наколоты, а у трупа – нет. Ещё Валя сказала, в опознавательной карте у Рябченко женщина на левом предплечье, а у трупа – роза. Плюс рост не соответствует. Я ведь, когда труп увидел, сразу засомневался. Ряба всегда в фирме ходит, а этот, как Хулиган выразился, лоховской какой-то прикид. Давай забьём – если это не Ряба, убойный ваш всю неделю в опергруппе дежурит?

– Да ну тебя, с тобой спорить, как на лотерейный билет надеяться. Дождёмся Мурина с дактилоскопии, и всё ясно станет.

– Очкуешь? Знаешь ведь, что я прав.

Родин вышел из кабинета Пряхина и направился к Кожину. Рассказав ему всё о нестыковках и своих сомнениях, попросил:

– Иваныч, давай ещё раз сгоняем к Рябченко. Почти не сомневаюсь, что найдём его дома.

– Ладно, поехали, – согласился Кожин.

Выйдя из кабинета, дал два-три указания оказавшимся некстати рядом операм и направился к выходу. Родин поспешил за ним.

По дороге Родин поинтересовался:

– Иваныч, а ты Рябе звонил в дверь или стучал?

– Звонил, а какая разница?

– Большая, Иваныч. Ряба, когда синий домой приходит, он звонок отключает, чтоб не будили.

– А ты откуда знаешь?

– Он же у меня в разработке был по сбыту краденого. Информация тогда не подтвердилась, но сведущие люди сказали, что он по тихой коксом приторговывает среди своих.

– Опять твои сведущие люди. Про меня они случайно ничего не сказали?

– Да, говорят, Ирка от тебя опять ушла и кота даже забрала.

– Твою мать! Ты-то откуда знаешь? Тебя уже Саенко побаивается. Смотри, избавится он от тебя.

– Разберёмся, Иваныч, Бог не выдаст, свинья не съест.

Подъехав к дому, Кожин с Родиным поднялись на седьмой этаж. Родин прислушался через дверь, в квартире было тихо. Тогда он с силой постучал условным стуком «спартак чемпион», выждав несколько секунд, повторил.

Через некоторое время за дверью послышался какой-то шум, возня. Потом лязгнул замок, и дверь раскрылась нараспашку. На пороге стоял в семейных трусах весь опухший, взлохмаченный, но вполне себе живой Николай Рябченко. У Кожина от удивления отвисла челюсть и, не найдя ничего подходящего, он задал идиотский вопрос: