Стрела, монета, искра

— Ах, ваше величество, путь был так долог и утомителен, зато радость встречи с вами вознаградила меня с лихвой!

Конечно, из одной лишь вежливости, он может подарить ей комплимент

— Вы красивы, миледи.

Глория, конечно, не ляпнет какую–нибудь глупость про яркие обертки. Леди Сибил и пансионные дамы прекрасно ее выдрессировали!

— Ваше величество, — шепнет она и скромно опустит глаза.

— Я соболезную вашей утрате, — учтиво скажет владыка Адриан.

— Благодарю, ваше величество. Это, поистине, было ужасно. Ясным днем мы ехали сквозь лес…

Глория расскажет о засаде и убийстве отца. Ей это не будет стоить труда — ведь это было не с нею! Рассказывать о ком–то всегда проще, чем о себе. Мира смогла бы выдавить лишь то странное воспоминанье, как лес сделался серым и тусклым, и как она тушила пальцами свечные огоньки, удивляясь отсутствию боли. А вот Глория–то расскажет складно, да еще и с чувством, прибавит страдания, уронит слезу. У Адриана доброе сердце, он исполнится сочувствия к ней.

— Вашу утрату ничем не восполнить, миледи. Но все же, не забывайте, что я — ваш кровный родственник, и вы можете рассчитывать на мою заботу.

— Ваше величество!.. — Глория сумеет изобразить благодарность столь же робкую, сколь и горячую. Она — отличная актриса, этого у простушки не отнять.

— Ваша чашка опустела, миледи. Позвольте, я налью вам чаю.

Он возьмет золоченый чайник собственной царственной рукою. Знак исключительного внимания! Иной честолюбец с радостью принял бы его, но человек изощренный поступит иначе. В пансионе Глорию, конечно, обучили вести себя в подобных случаях.

— Ваше величество, я не заслуживаю такой заботы! Не смею принять ее. Буду счастлива, если вы позволите мне поухаживать за вами.

Чертовка! Наполнять кубок владыки — это чья–то родовая привилегия, передаваемая из поколения в поколение! Но Адриан не откажет несчастной девушке, столь утонченной в манерах, несмотря на горе. Он укажет на свою чашку, и Глория наполнит ее, изящно изогнув белую ручку. Хорошо хоть, руки у нее не так уж красивы: короткие ногти, широкие запястья…

Мира шла по садовой дорожке, не видя ничего вокруг и все глубже проваливаясь в завистливую фантазию. Вишня давно отцвела, сад заполнялся ароматом какого–то южного фрукта — сладким и терпким. Интересно, здесь в любое время года что–нибудь цветет? С тем расчетом, что когда бы владыка ни вышел на прогулку, он сможет пройтись цветущей аллеей… А что, если он позовет Глорию составить ему компанию? Прогуляться в обществе милой девушки приятнее, чем в одиночестве. И у Глории есть лишнее преимущество: она — не претендентка в императрицы. За ее спиной не стоит политический интерес, могучие лорды не следят за нею пристально, не примутся шептать: «Владыка гуляет с нашей ставленницей — это хорошии знак! Он отдает предпочтение нашей невесте, можем смело начинать думать, как потратить наш кусок имперской казны!» Завистники не взропщут: «Владыка пренебрег нашей леди в пользу чужачки! Срочно ищем повода привселюдно унизить ее и ткнуть носом в грязь. А заодно поднимаем знамена, чтобы стереть с лица земли ее проклятущее семейство». Нет! С Глорией можно просто прогуляться, не боясь столкнуть лбами Великие Дома. Со мною тоже можно было бы…

О чем, любопытно, Адриан поведет беседу с Глорией? Пожалуй, спросит о Севере — это самая очевидная тема. Поинтересуется, как дела в родной земле Глории… то есть, Минервы.

— Как течет жизнь в вашей родине, леди Минерва? Тоскуете ли вы по ней, оказавшись здесь?

Родина Миры — крохотный форт среди леса, окруженный несколькими деревнями. Но Глория — не Мира, она провела четыре года в пансионе среди Кристальных гор. Это — красивейшая местность во всей Империи! К тому же, пропитанная аурой святости: через Кристальные горы пришли в подлунный мир Праматери и Праотцы. Не скупясь в красках, Глория опишет снежные вершины, захватывающие дух перевалы, сияние ледников, порывистую силу горных рек. Добавит духовного налета: «Ах, я ступала там, где прошли стопы Милосердной Янмэй, нашей с вами святой прародительницы». Именно «нашей с вами», с мягким нажимом. «Я ощутила, — скажет Глория, — я почувствовала, прониклась до самых глубин сердца, до душевного трепета…» Чем прониклась, что ощутила? Не имеет никакого значения. Эти глаголы сильны сами по себе, вне связи с существительным. Скажи человеку: «я почувствовал всею душою», сделай значительную паузу — и он тут же поймет, с какой глубокой натурой имеет дело.