Стрела, монета, искра

— Конечно, миледи. Но чего вы хотите для себя? Корона в скорейшем времени пришлет к вам лучших лекарей — об этом не стоит и упоминать. Что еще?

— Если поправлюсь, я хотела бы сыграть в стратемы с его величеством. Сможете такое устроить?

— Не говори глупостей! — фыркнула леди Сибил.

— Когда вы поправитесь, а не если. Вы непременно поправитесь! — твердо сказал Ворон, в голосе была уверенность, но не в глазах.

— Благодарю вас, Марк.

Она подала ему руку. Он пожал ее вместо того, чтобы поцеловать: приветствие соратника, не жест вежливости.

— И еще одно, миледи. Итан очень хотел навестить вас, но сегодня служба его не отпустила. Разрешите ли ему прийти завтра?

— Итан?.. Почему он передал просьбу с вами?..

— Как — почему?

— Неужели Итан — ваш друг?

— Итан служит мне, — с удивлением сказал Марк. — Разве вы не знали?

— Нет, конечно! Откуда мне было знать?

— Досадно… — Марк потупился. — Итан служит в протекции. Он совершил грубую ошибку при первой встрече с вами, когда принялся пугать вас тайной стражей. Я был уверен, что вы тогда же его раскусили.

— Нет, Марк… То были мои первые дни в столице, я ничего не соображала…

— Выходит, моя подозрительность сослужила дурную службу. Не думал, что Итан смог обмануть вас. Когда вы с ним откровенничали, я считал это посланиями для себя. Подозревая вас в заговоре, думал, что через Итана вы пытаетесь манипулировать мною, подкидывать ложные сведения… Простите.

— Ничего. Вы делали лишь то, что должны были.

— Вы позволите Итану навестить вас?

Мира взвесила. Итан. Секретарь на табуреточке у ног владыки. Скромный, стеснительный, заботливый шпион тайной стражи. "Найдите себе другого провожатого… найдите мужчину".

— Нет, не стоит.

— Понимаю, миледи.

— И, Марк…

— Да, миледи?

— Попросите Бекку навестить меня.

— Конечно, непременно.

Пауза. Ворон, как будто, не хотел уходить, но под грозным взглядом графини все же поднялся.

— До новых встреч, леди Глория.

Как нарочито!.. Если бы он не думал, что я при смерти, то сказал бы обычное "прощайте".

— До новых встреч, Марк.

Он вышел, леди Сибил последовала за ним.

Мира сомкнула веки.

Стрела

6-11 июля 1774 от Сошествия

берега Реки

Уйдя от тропы на милю, Эрвин сделал остановку. Промыл и перевязал рану, вновь начавшую кровоточить. Напился, бросил в рот пару горстей лесных орехов. Не тратя времени, двинулся дальше.

Джемис, конечно, был прав: их станут искать у Реки. Тот солдат с Предметом, видящим сквозь преграды, возможно, сумел разглядеть северян и понял, кто они такие. А если не сумел, то в плече командира Пауля остался болт. Опытный воин легко определит, где сделан болт, каким типом арбалета выпущен. Врагам не составит труда понять, с кем имеют дело. Тогда они сделают вывод: северяне имеют лишь один путь вернуться домой — через Реку. Едва враги потеряют следы Джемиса, как тут же двинутся к Реке на перехват. Если же настигнут и убьют воина (о чем Эрвину не хотелось думать), то снова-таки двинутся к Реке: где еще им искать сбежавшего лорда, как не на пути домой?

Итак, Эрвин имеет в запасе ровно столько времени, сколько даст ему Джемис. Может быть, несколько часов. В лучшем случае, день.

Он ехал по ручью, стараясь не замечать нараставшей усталости и боли в груди. Искал, чем занять мысли. Оставаясь свободными, они вновь и вновь скатывались к горящим заживо пленникам, к измятому трупу девушки. По спине шел мороз, горло сдавливало клещами. Если бы я не попал, Пауль убил бы нас этой свистящей жутью. Но если бы я выстрелил минутой раньше — может быть, она осталась бы жива? Солдаты промахивались по ней…

Предметы, — отвлекал себя Эрвин. Говорящие Предметы. Предметы, способные убивать!

Древние легенды хранили память о них. Они вошли в писание под именем Перстов Вильгельма. Первый правитель Полари, Праотец Вильгельм, с их помощью одолел и подчинил себе варварскую орду. Но после него никто и никогда не использовал Предметы в качестве оружия. Персты Вильгельма были утрачены, язык Предметов — забыт. В том проявилась воля богов, утверждало писание. Никто, кроме Праотцов и Праматерей, не смеет воспользоваться священным оружием. Это наибольший грех, какой может совершить человек. Предметы — самое светлое и святое, что осталось в подлунном мире после ухода Праматерей. Использовать их во зло — хуже, чем пытать ребенка на алтаре церкви. Даже убийство собственной матери не идет в сравнение с этим. Чтобы оградить потомков от такого бремени, Праотец Вильгельм незадолго до смерти уничтожил Персты.

Можно ли уничтожить Предмет?.. Это не в силах человека, но Вильгельм был Праотцом, посланцем богов. В любом случае, он мог бросить Персты в море за милю от берега. Все равно, что уничтожить. Так откуда они теперь в руках этих… этих?.. У Эрвина не повернулся бы язык назвать их людьми.