Стрела Времени

This was a Cistercian monastery; the monks wore white robes of plain cloth. The austerity of the Cistercian order stood as a deliberate reproach to the more corrupt orders of Benedictines and Dominicans. Cistercian monks were expected to keep rigid discipline, in an atmosphere of severe asceticism.

Это был цистерцианский монастырь; монахи здесь носили белые одежды из простой ткани. Суровость устава цистерцианского ордена казалась намеренным упреком уставам бенедиктинцев и доминиканцев, содержавшим множество послаблений. Братья-цистерцианцы должны были соблюдать строгую дисциплину и пребывать в атмосфере нерушимого аскетизма.

For centuries, the Cistercians did not permit any carved decoration on their plain buildings, nor any decorative illustrations to their manuscripts. Their diet consisted of vegetables, bread and water, with no meats or sauces. Cots were hard; rooms were bare and cold. Every aspect of their monastic life was determinedly Spartan. But, in fact, this quality of rigid discipline had—

Thwock!

На протяжении многих столетий в цистерцианских обителях не допускались ни резные украшения их простых построек, ни декоративные иллюстрации в манускриптах. Их пища состояла из овощей, хлеба и воды, без всякого мяса или соусов. Ложа были твердыми, кельи — голыми и холодными. Решительно, они жили совершенно по-спартански. Но вообще-то, в этой непререкаемой дисциплине было...

Бац!

Marek turned toward the sound. They were coming into a cloister—an open court within the monastery, surrounded by arched passages on three sides, intended as a place of reading and contemplation.

Thwock!

Марек оглянулся на звук. Они вышли в открытый внутренний двор монастыря, окруженный с трех сторон аркадными галереями, предназначенными для чтения и благочестивых размышлений.

Бац!

Now they heard laughter. Noisy shouts of men.

Thwock! Thwock!

Они услышали смех. Шумные крики.

Бац! Бац!

As they came into the cloister, Marek saw that the fountain and garden in the center had been removed. The ground was bare, hard-packed dirt. Four men, sweating in linen smocks, were standing in the dirt, playing a kind of handball.

Thwock!

Войдя во двор, Марек увидел, что ни фонтана, ни сада посреди двора не оказалось. Под ногами была плотно утоптанная глина. Четверо потных мужчин, облаченные в холщовые халаты, были увлечены игрой, отдаленно напоминавшей гандбол.

Бац!

The ball rolled on the ground, and the men pushed and shoved each other, letting it roll. When it stopped, one man picked it up, cried, “Tenez!” and served the ball overhand, smacking it with his flat palm. The ball bounced off the side wall of the cloisters. The men yelled and jostled one another for position. Beneath the arches, monks and nobles shouted encouragement, clinking bags of gambling money in their hands.

Шар упал на землю, и игроки принялись толкать друг друга, чтобы позволить ему свободно докатиться до конца. Когда мяч остановился, один из игроков поднял его и крикнул: «Теnez!» Подбросив мяч в воздух, шлепнул по нему ладонью с растопыренными пальцами. Шар, отскочив от стены, подпрыгнул, и игроки опять принялись с боевыми возгласами отталкивать друг друга, стараясь занять наиболее выгодную позицию. Под арками галерей собралось множество монахов и дворян. Они криками подбадривали игроков и похлопывали по мешочкам, в которых звенели деньги.

There was a long wooden board attached to one wall, and every time a ball hit that board—making a loud bonk!—there were extra shouts of encouragement from the gamblers in the galleries.

Возле одной из стен стоял большой деревянный щит, и всякий раз, когда мяч попадал в него (попадание сопровождалось другим звуком — «бам!»), игроки и зрители принимались кричать еще громче.

It took Marek a moment to realize what he was looking at: the earliest form of tennis.

Мареку потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что он видит зарождение тенниса.

Tenez—from the server's shout, meaning, “Receive it!”—was a new game, invented just twenty-five years earlier, and it had become the instant rage of the period. Racquets and nets would come centuries later; for now, the game was a variety of handball, played by all classes of society. Children played in the streets. Among the nobility, the game was so popular that it provoked a trend to build new monasteries—which were abandoned unfinished, once the cloisters had been constructed.

«Tenez» — это слово было заимствовано из лексикона слуг и означало «получите» — был новой игрой, изобретенной каких-нибудь двадцать пять лет тому назад, сразу же вошедшей в моду. Ракетки и сетки появились спустя несколько столетий, а пока игра являла собой разновидность ручного мяча, и ею увлекались представители всех сословий. Дети играли на улицах. Среди знати игра получила такую популярность, что вельможи принялись строить новые монастыри, которые, впрочем, в большинстве своем оказывались незавершенными: работы заканчивались, как только появлялись стены, галереи и внутренний двор.