Стрелец

— Ты на отца не кивай. Если сдуру не порушишь его начинания, его закладки добром для Руси обернутся. Оценить же его труды только потомки смогут. Вижу. Тебе непременно хочется самому искупаться в лучах собственной славы и величия. Может, еще и получится. Если станешь все хорошенько обдумывать, чтобы потом не пришлось переделывать.

— Хорошо, тетушка. Я подумаю над твоими словами, — поднимаясь со скамьи, с самым серьезным видом заверил Николай. Потом скосил взгляд на стол, взял письма, взвесил их в руке: — И это почитаю самым внимательным образом.

— Почитай, Коля. Почитай. Только не очень долго. Мне с этими писульками еще к государю идти.

— Стоит ли, тетушка? Плох ведь он.

— Плох. То так. Но одно дело — скрыть от него попытку моего отравления. И иное — вот это. Тут дело государственной важности, и решения должно принимать только ему.

— Тогда я займу твой кабинет и прямо сейчас все прочту.

— Никодима, дьяка из Разбойного приказа, возьми с собой. Он тут, за дверью. Так скорее разобраться получится.

— Хорошо, тетушка. — Цесаревич кивнул в знак согласия и решительно толкнул дверь в коридор.

Глава 12

Предложение, от которого не отказываются

Ирина дочитала последнюю страницу и, опустив исписанный лист на колени, с умилением посмотрела на Ивана, расположившегося на соседнем диване. Тот, не обращая на нее никакого внимания, с упоением тетешкался с дочерью. Он весьма уверенно держал ее на руках и, заглядывая в личико младенцу, пахнущему молоком, пытался добиться от малютки традиционного «агу». Упорно так пытался. Настойчиво.

Вообще-то девочка была очень даже общительной. Но, как видно, уже начала разбирать лица и никак не желала баловать незнакомого дядьку. С другой стороны, и не плакала. Неплохой показатель в пользу отца. Впрочем, кровь, она тянет, и никуда-то ты от этого не денешься.

Наконец малышка то ли признала-таки батюшку, то ли просто решила сдаться перед его настойчивостью, но она выдала свое первое «гу». В ответ на это Иван тут же засветился, как весеннее солнышко, и усилил нажим. В смысле стал попрошайничать с еще большим пылом. Но теперь уж лед тронулся, и малышка гукала с завидным постоянством.

Впрочем, продолжалось это недолго. Вскоре малютка разок хмыкнула, сморщила носик и огласила комнату плачем. Требовательным таким. Настырным. Словно по команде в гостиную тут же вошла дородная мамка. Не произнеся ни слова, она просто забрала девочку из отцовских рук и вышла прочь.

Иван в растерянности посмотрел на Ирину. Явно намекая на то, что кое-кто слишком много о себе мнит. В дочку он влюбился сразу и бесповоротно. А потому подобное пренебрежение к его персоне не могло не задеть.

— Ваня, даже не начинай, — с ленцой отмахнулась Ирина. — Мамки, они вообще себе на уме. Даже царю могут выволочку устроить, коли дело их чадушек касается.

— Их? — вздернул бровь Иван.

— Даже не сомневайся, — заверила Ирина.

— Хм. Ну, в принципе с этим я соглашусь. Да только…

— Что, не натетешкался?

— Есть такое.

— Ваня, обними меня, — заглянув ему в глаза, вдруг попросила женщина.

Вид у нее все еще нездоровый, пусть и минула еще одна неделя. Восстанавливалась княгиня медленно. Ну да сумела справиться с ядом, уже великое дело. В остальном же еще поправится. Потому ни о чем большем не могло быть и речи. А вот обнять…

Иван пересел к Ирине, и та сразу же, как кошечка, прильнула к его крепкой груди. Ну а он, как его о том и просили, обнял ее, слегка прижав к себе. Хованской всегда нравилось ощущать рядом с собой сильного мужчину. Смешно сказать, и двадцати парню еще нет, а уж мужчина. Хотя и она не так чтобы и стара. Тридцать восемь лет. Не такой уж великий возраст.

— Все же странный ты, Ваня. Вот сколько на тебя гляжу, а понять не могу. Вроде сам еще вьюноша, а с дитем обращаешься так, словно муж зрелый.

— Ну так младшие-то у меня, чай, есть. Научился с мальцами возиться, — пожав плечами, ответил он.

— Нет. Тут иное. Молодые они ведь и сами не знают, как относиться к первенцам. Матери боятся, пусть и помогали растить младших, родных или двоюродных. Отцы попросту не понимают, что тут такого. Детей всегда вокруг хватает. И только с рождением второго они уже осознают, что значит родная кровиночка. Так вот, гляжу я на тебя, и мнится мне, что ты уж это постиг.

— То тебе кажется, — возразил Иван.

Впрочем, про себя в который уже раз удивился прозорливости Ирины. Вот так. Она знает о нем все. Во всяком случае, так думает. И все же своим женским чутьем понимает, что есть еще один Иван, которого она не знает.

— Из тебя получится хороший отец, — укладываясь поудобнее у него на груди, произнесла Ирина.

— Получится?

— Ваня, не начинай, — вывернув голову и взглянув ему в глаза, вздохнула княгиня. — Мы уж о том говорили. Не отдам я ее в простую семью.

— Здесь я с тобой согласен. Ну а если уже через год моя семья не будет знать никакой нужды и жить куда богаче иных дворянских родов?