Стреляй, я уже мертв (ЛП)

— Я тебе уже сказала: я не могу принадлежать ни одному мужчине, не могу иметь ни с кем интимных отношений. Именно поэтому я выхожу замуж за месье Бовуара. Этот брак устраивает нас обоих. В этом браке мы обретем ту респектабельность, которую дает супружество, но не будем жить как муж и жена. Я буду сопровождать его на разные мероприятия, где требуется присутствие супруги, и буду вести себя, как образцовая жена. А он обеспечит мне надежность и безопасность и будет обращаться со мной, как подобает.

— Я тоже мог бы дать тебе ту респектабельность, в которой ты так нуждаешься...

— Мой эгоизм все же не простирается настолько далеко, Самуэль. Конечно, я могла бы и дальше злоупотреблять твоими чувствами, выйдя за тебя замуж, а потом всячески уклоняться от супружеских обязанностей, но я считаю, что это недопустимо. Ведь я на самом деле люблю тебя, Самуэль, и знаю, что ты сможешь найти свое счастье с другой женщиной. Ты достоин того, чтобы иметь нормальную семью и детей. Еще не поздно, у тебя есть время. Никто не ждет, что я в своем возрасте смогу иметь ребенка, но ты — мужчина, а мужчина может стать отцом в любом возрасте.

— Ничего не понимаю... Просто ничего не понимаю... Даже в голове не укладывается, о чем ты говоришь... — повторял Самуэль, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

— Разумеется, не понимаешь. Мы слишком долго прожили под одной крышей. Я должна была давно во всем тебе признаться, но, как я уже сказала, я — эгоистка. Я была совсем юной, когда злые люди сломали мою жизнь, и, скажу тебе честно, я даже не надеялась, что ее удастся поправить, но ты вернул мне веру в себя и в людей, помог мне снова стать счастливой. Ты спас меня от охранки, привез в Париж, познакомил с Мари, которая так обо мне заботилась. Я обязана тебе своим душевным покоем и... да, я полагаю, что те чувства, которые я испытывала в течение этих последних лет, были ближе всего к счастью.

— А как же Россия? Неужели тебе никогда не хотелось когда-нибудь вернуться на родину?

— Поначалу — хотелось... Если бы не Мари, наверное, я не смогла бы прижиться здесь. Но теперь я знаю, что не смогу жить нигде, кроме Парижа. Теперь моя родина здесь, и я почти не тоскую по той, другой.

— А Михаил?

— Он уже не ребенок. Скоро у него будет своя жизнь. Я люблю его, как родного сына, но к месье Бовуару это отношения не имеет. Я выхожу за него замуж.

— А если он его не примет?

Ирина пожала плечами. В конце концов, как бы она ни любила близких, собственные интересы всегда стояли у нее на первом месте. Она делала для других лишь то, что ей самой ничего не стоило и ничем не угрожало собственному удобству. Просто удивительно, что Самуэль понял это лишь сейчас.

— И когда же свадьба? — спросил он.

— Через три недели. Месье Бовуар не хочет откладывать, престарелые родители давно мечтают увидеть его женатым.

— По крайней мере, теперь между нами все ясно. В таком случае... я уезжаю.

— И куда же? — спросила она, и по ее тону Самуэль понял, что на самом деле для нее не столь уж и важно, куда он уедет, и что с ним будет.

— Возможно, в Палестину.

— В таком случае... Может быть, ты согласишься продать мне этот дом?

— Нет уж, это дом я тебе не продам, — ответил он сердито.

— Но ты же сказал, что возвращаешься в Палестину...

— В этом доме родилась моя мать. Здесь я провел самые счастливые минуты детства. Я не продал бы его даже Мари. Этот дом — единственное, что у меня осталось от семьи. Нет, я не продам его — ни сейчас, ни когда-либо потом.

— Месье Бовуар готов заплатить любую цену.

— Если Михаил не захочет здесь жить, я просто запру этот дом. А ты, разумеется, переедешь жить в дом мужа.

— Да, мы с ним это уже обсудили. У него достаточно места. Там у меня будет отдельная спальня и маленькая гостиная. Но мне бы хотелось иметь свой собственный дом, который принадлежал бы только мне... И мой магазин... Так ты продашь мне магазин?

— Я буду сдавать тебе магазин, но его я тоже тебе не продам.

Больше Ирина не настаивала. До этой самой минуты Самуэль был ее верным рыцарем, человеком, который ее любил; теперь же он собирался покинуть ее, забыть о ней навсегда.

Какое-то время они обсуждали разные мелочи предстоящей свадьбы, говорили о будущем Михаила. Затем обсудили условия аренды магазина, и Самуэль сказал, что наймет рабочих, чтобы они заложили дверь, ведущую из магазина в жилые комнаты. Потом они составили договор аренды и заверили его у нотариуса.

— Нет никакой необходимости идти к нотариусу, я и так буду выполнять свои обязательства, — ответила уязвленная Ирина.

— Мне очень жаль, но тебе придется это сделать, иначе я отказываюсь сдавать тебе магазин.

Теперь оставалось только сообщить обо всем Михаилу. Ирина попросила было Самуэля помочь ей убедить юношу, но тот наотрез отказался.

— Это исключительно ваше с ним дело, — ответил он. — Конечно, я помогу мальчику, если он сам попросит о помощи, но я не стану брать на себя то, что должна сделать ты.