Стрелок

От этих мыслей меня отвлекает кашель, раздирающий горло Накомис. Она сотрясается от спазмов, и кровь алой мокротой окрашивает мои доспехи.

— Нако⁈ — перехватываю её, бережно опуская голову на свои колени. — Сейчас-сейчас!

Третий Регенеративный инъектор с шипением впрыскивает ей своё содержимое.

Полицейская лежит у меня на руках. Её некогда яростный и решительный взгляд потускнел, но дух остаётся неукротимым.

— Держись, сейчас лекарство подействует. Просто оставайся со мной.

— Егерь… — шепчет индианка, — я слышала… где находится база Майкла.

Её голос слабеет.

— Около горы Эмэйшань. Мэтт… Мэтт ещё жив. Нас разделили…

— Спасибо, красавица, — с тёплой улыбкой глажу её по щеке и излучаю наигранное спокойствие, которого не ощущаю.

Секундное облегчение, что Гидеон ещё цел, накрывает меня. Накомис только что подарила мне шанс спасти нашего товарища.

— Представляешь, Тай, как болван, чуть не позволил себя сожрать какому-то монстру.

Продолжаю беззаботно трепаться, в панике сканируя её тело в разных диапазонах. Аркана, окрашивающая её тело, мешает что-либо разглядеть. Рана на её груди безостановочно кровоточит. Делаю четвёртый укол, пятый.

Сучье шприцы не помогают! Не помогают!

Её жизнь ускользает с каждым тяжёлым вздохом, а я даже не могу понять, в чём причина.

Накомис слабо улыбается, её шёпот едва различим.

— Уже… слишком поздно. Послушай меня…

Я наклоняюсь ближе так, что нас разделяют миллиметры. Мои кишки скручивает от невыносимого холода. Ужас перекрывает кислород.

— Я слушаю, Нако. Что?

Она собирает оставшиеся крохи сил и почти чётко произносит:

— Я запрещаю

тебе умирать. Ты обязан… выжить, несмотря ни на что. Спаси Мэтта… Защити Землю. Найди для меня ублюдка, который всё это затеял, и всади ему пулю в глаз. Обещаешь?

Почему-то затуманивается зрение, и всё, что я могу, это прохрипеть с огромным трудом:

— Клянусь.

Стискиваю её в объятиях, прижимая к себе. Она кашляет, болезненный, сиплый звук. Ощущаю её руку на своей щеке. Секундное тепло в мире абсолютного льда. Дыхание Накомис становится все более поверхностным, её силы убывают с каждым мгновением.

— Ты когда-нибудь… задумывался, — шепчет Накомис, — что могло бы быть? В другом мире… в другом времени?

Её слова повисают в воздухе, отягощённые невысказанными эмоциями. Нас связывали не только битвы и опасности. На короткий миг между нами была связь, искра, которая зажглась посреди хаоса умирающей планеты.

— Нако…

Она слегка покачивает головой: «не нужно слов». В этот миг я желаю другого мира, где наш путь привёл к чему-то большему, чем кровь на снегу.

Взгляд Накомис смягчается.

И тускнеет.

Её рука безвольно падает.

Звук глухой.

Отвратительный.

Невыносимый.

Наступает тишина, но через несколько мгновений из раны Иктоми показывается омерзительный набухший корень. Почти лопающийся от напитавшей его арканы и целебной смеси.

Само его появление выглядит, как насмешка.

Во мне закручивается что-то, требующее выхода. Если попытаюсь сдержать, меня просто разорвёт.

Вырвав отросток из тела девушки, я пропускаю через себя молнию и кричу.

Кричу, как не кричал уже девять лет.

Глава 35

Бушующий шторм вторит мне, и удары грома частой дробью сотрясают небеса. Стремительный ветер треплет длинные чёрные волосы Накомис, сносит растительный мусор и создаёт постоянный монотонный свист. Первые капли ледяного дождя падают на моё лицо, маскируя любые эмоции. Через секунду льёт, как из ведра, окончательно превращая мир в царство серой мглы.

Перед глазами плавает медленно тускнеющее уведомление от Сопряжения:

Член вашего клана — Накомис «Иктоми» Дурной Нрав — погиб в результате нападения Майкла «Садовода» Гарланда.

Я сижу на крыше, стискивая в объятиях хрупкое девичье тело, и глажу Иктоми по окровавленной щеке, словно надеюсь, что всё это какая-то ошибка. Сейчас она раскроет глаза, назовёт меня пнём и добавит ещё пару крепких слов.

Нако молчит.

Она выглядит невероятно беззащитной.

Осторожно закрываю её глаза и целую холодный лоб в последний раз.

Я найду его. Слышишь, Покахонтас. Я найду его, даже если мне придётся перетряхнуть всю вселенную. Всё, что он построил, падёт. Всё, что ему важно, сгорит. Рисовое зёрнышко ломает спину верблюду, и я стану этим чёртовым зерном.

В голове вспыхивают и тут же тухнут эмоции: ненависть, злость, горечь, сожаление и так раз за разом, по кругу, без остановки.

Я мог бы сидеть так ещё очень долго, но регистрирую чужое присутствие. Арианнель замерла позади меня неподвижной статуей. Острые черты лица покрывает водяная взвесь. Капли стучат по её шляпе и плащу, низвергаясь ручейками на треснувшую крышу.

Неприятная сырость забирается во все щели и укромные уголки брони. Дождь очень быстро трансформируется в раздражающий град. Однообразный треск заполняет пространство.