Стрелок-4

По меркам их слободки, настоящий чай был роскошью. Простые люди и морковный не каждый день видели, а тут китайская травка [2], заваренная в маленьком медном чайнике. К тому же, что надо сделать, чтобы просто попить чаю? Наколоть щепы, растопить самовар и… получить целое ведро кипятка! А тут немного пошумела маленькая машинка с чудным названием «примус» и вот вам, пожалуйста. Примус, кстати, тоже Дмитрий изобрел. Теперь их на фабрике господ Барановских делают и расходятся они как горячие пирожки в базарный день.

— То-то что вкусно, — усмехнулась девушка и тут же перевела разговор на другую тему. — Сказывают, Прохор опять за тобой гонялся?

— Пусть гоняется, — беспечно отмахнулся мальчишка.

— Гляди, как бы беды не случилось, — озабоченно покачала головой Стеша, но у юного «женишка» имелось на этот счет свое мнение.

Прохор был здоровым мужиком лет примерно двадцати пяти от роду. Служил приказчиком в мелочной лавке и считался по здешним местам первым парнем в рабочей слободке, или, иначе говоря, бабником. И то сказать, мужчина он был видный. Косая сажень в плечах, смазливая физиономия и густой чуб из-под лакового козырька картуза смутили покой множество девичьих сердец, и лишили сна их обладательниц. Опять же, при деньгах. Мог и красивый платок подарить, и пряниками угостить, и вообще… Жениться, он, правда, намерения не имел, но понимание этого факта приходило к местным красавицам обычно слишком поздно.

Прочим парням это, разумеется, не сильно нравилось, но приказчик, во-первых, был силен как черт, а во-вторых, обычно ходил не иначе как вместе с целой толпой прихлебателей. И так уж получилось, что единственным рискнувшим бросить ему вызов оказался Семен.

Это случилось, когда Стеша только вернулась к себе в слободку. Необычная девушка, коротко, но при этом неожиданно красиво стриженая, да еще и одетая как настоящая барышня, сразу привлекли к себе внимание местного Казановы. Здраво рассудив, что раз она вернулась к себе из богатой квартиры, значит, господа ей уже попользовались и выставили вон. Стало быть, и ему можно. Ну а что, дело-то житейское! Уверенный в собственной неотразимости приказчик не стал тратить время зря и на первых же посиделках подкатился к ней с пряниками.

— Скушайте, Степанида Акимовна, не побрезгуйте. А то вон как отощали на господских харчах.

Толпившиеся за его спиной дружки тут же заржали, будто стоялые жеребцы, но Стешу было трудно смутить подобными глупостями.

— Благодарствую, Прохор Кузьмич за угощение, — кротко улыбнулась она. — Только, я на ночь не ем. Боюсь, растолстею, как вы, и в дверь проходить перестану.

Никак не ожидавший подобного ответа приказчик осекся и машинально потер ушибленную незадолго до того о низкую притолоку голову, под заливистый девичий смех подружек его несостоявшейся жертвы. Впрочем, отступать было не в его правилах, и когда начались танцы, он несколько раз прошелся гоголем мимо лихо отплясывающих девушек, гулко топая при этом начищенными до нестерпимого блеску сапогами. Увы, и это не помогло. Коварная девица и не продумала проникнуться оказанной ей честью, а выбив каблучками дробь, неожиданно запела:

— У Финляндского вокзала

Я милёночку сказала:

Облысел ты, не дорос,

Полезай на паровоз! [2]

Многочисленные слушатели, поначалу остолбенели, а потом, глядя на вытянувшееся лицо кавалера, едва не закисли от смеха. Надо сказать, что «частушки» еще не успели завоевать популярность в народе. До сих пор в Питере их пели только перебравшиеся с берегов Волги вчерашние крестьяне, а местные поначалу воротили нос. Сама Стеша их слышала прежде только от сослуживца Будищева — Феди Шматова. Да и сам Дмитрий иногда выдавал нечто стихотворное, в особенности, если подвыпил или думал, что его никто не слышит, потому как звучали они на редкость неприлично.

Пропев еще несколько подобных куплетов и вконец оконфузив чрезмерно настойчивого ухажера, девушка вернулась на место и больше не плясала. Она вообще не хотела идти на гулянку, да подружки уговорили. Чего, мол, сидишь дома, как клуша? Так вся молодость и пройдет! Вот и сходила…

Пришло время отправляться по домам. Одни разбились на пары, желая еще хоть немножечко побыть вдвоем, другие возвращались домой компаниями, продолжая перешучиваться и смеяться. Степанида была из последних, но как-то так получилось, что товарок ее оттерли в сторону и девушка осталась одна. А стоило повернуть за угол, как перед ней оказался разгоряченный и злой приказчик.

— Чего кобенишься? — тяжело дыша, спросил «поклонник», обдав предмет своей страсти «ароматом» сивухи.

— Отстань, не то закричу! — с трудом сохраняя спокойствие, заявила Стеша.

— Валяй! — осклабился парень, а потом резко кинулся на нее как коршун на добычу и попытался схватить.