Стремянка в небо

Если одно из них перевешивает, это что угодно – пьянка, клуб по интересам, но не застолье. Хотя, если честно, князь вряд ли сказал бы то, что сказал, если бы знал, что его слова станут обвинением всему русскому народу в алкоголизме, проверенном временем и лечению не поддающемся. Этот князь – и великий князь, что бы о нем ни говорили потомки, ибо великий человек всегда неоднозначен, – всего лишь неосторожно высказался. Возможно, он любил веселые застолья. Грузины, например, до сих пор их любят. А норманны? Если убрать героическую (и романтическую) составляющую их рая, то получится вечный пир с последующим мордобоем, тоже вечным. Вот где кошмар! Но почему-то потомков викингов алкоголиками не считают, хотя пьют они – не дай бог никому.

Князь Владимир ухитрялся не только пировать, но и заниматься государственными делами, чем и прославился. Отсюда вывод: питие есть веселие Руси, и, ради бога, не нужно создавать из этого философскую концепцию о преемственности времен, то есть наследственном алкоголизме нации. Сейчас пьют совершенно по другому поводу: низкий уровень жизни, невозможность провести досуг более культурно, по крайней мере для большинства. Сейчас часто вспоминают Советский Союз, но, если отбросить ностальгию, некоторые идеи, появившиеся в то время, вполне можно использовать во времени настоящем. Например, доступность высшего образования, бесплатные кружки по интересам, социальная защищенность.

За Петей, чья юность прошла в дикие девяностые, наверное, присматривал компетентный ангел-хранитель. Половина его сверстников во второй половине жизни стали алкоголиками со всеми вытекающими: тухлыми мозгами и отсутствием желаний. Хотя нет, одно желание у них все-таки было: иметь выпивку каждый день. Его же эта беда обошла стороной. Став старше, от спиртного он начал отказываться сознательно, делая скидку на гулянки с хорошими друзьями, что происходило не так уж часто. Спитые лица некоторых старых знакомых вызывали у Пети брезгливую жалость, его даже посещал страх, что он вполне мог оказаться на их месте. Встречая таких знакомых, он каждый раз убеждался, что поступает правильно.

Пока все хрустели тем, что приглянулось, Петя рассказал Арменычу о событиях сегодняшнего дня. Излагал он сухо, не отвлекаясь на эмоции и оценки.

– Что говорит по этому поводу твой Оккам? – закончив, поинтересовался он у Арменыча. Поинтересовался не без затаенного торжества. Он уже вызнал, что таинственная бритва, кромсающая окружающий мир, сужая его до скучных и сухих явлений, всего лишь принцип, сформулированный средневековым монахом и гласящий, что «не следует множить сущее без необходимости». Умом он этот принцип понимал и даже одобрял, но скучал при этом безмерно. Вот не хватало ему в жизни этакой чертовщинки. Наверное, виновата прабабушка. Это она рассказывала маленькому Пете сказки, где ведьма летала на помеле, черт рассыпался поутру искрами, а за печкой жил домовой. Взрослый Петя в них не верил, но он и не подозревал, что, исчезни они из его подсознания, жить ему станет гораздо скучнее. Взвоет он от своей размеренной жизни с новым телевизором, обстановкой и стиральной машиной.

– Молчит, – развел руками тот и добавил: – Надо думать.

Пока думали, распили по второй. Петя искоса глянул на Федора. Тот азартно ловил в миске скользкие маслята и выглядел вполне довольным жизнью. На его лице играл румянец, который мог быть вызван как алкоголем, так и свежим деревенским воздухом.

– Может, ты заснул, и тебе все привиделось? – с надеждой вопросил Арменыч.

– Нет, – отмел его инсинуации Петя. – Ночью я, конечно, спал так себе, но ведь это не повод засыпать в лесу, да еще в разгар поисков.

Старик расстроился:

– Жаль, богатая версия. Во сне все что угодно привидеться может.

– Ну извини, – развел руками Петя.

– А таблеточки?

– Я тебе что, наркоман? – возмутился Петя.

– Я ж про другое! – заторопился Арменыч. – Мало ли, голова заболела. Ам таблеточку. И не ту. Перепутал, со всеми бывает.

– Скажешь тоже, – обиделся Петя. – Тебя послушать, так у нас дома склад сильнодействующих лекарств, причем россыпью.

– Болотные испарения? Галлюциногенные? – задумчиво протянул Арменыч.

Тут Петино терпение окончательно лопнуло.

– Более реальные версии есть? – осведомился он.

– Нет, – вздохнул Арменыч и машинально разлил по третьей.

Выпили, закусили, помолчали.

– Ничего я не понимаю, – признался Арменыч. – Одно могу сказать: чудес не бывает. Все и всегда можно объяснить, а если нельзя, то просто наука до этого еще не дошла. Туристы эти… Возможно, обычный криминал, но почему тогда ценные вещи на месте?.. Ничего не понимаю, – повторил он.

– Оп-пера приедут. Завтра. Сегодня машина сломалась, – вклинился в разговор Федор. Судя по рубленым фразам и невнятному выговору, самогон Шотика Арменовича произвел на него неизгладимое впечатление. Уже с третьей рюмки.

– У-у, Сатурну больше не наливать, – озабоченно посмотрел на него Петя. – Отсутствие практики – страшная сила.

Парень услышал и очень обиделся.

– Наливай! – махнул он рукой и едва не навернулся с табуретки. Глаза у него были пьяные-пьяные.