Стремянка в небо

– Да, – огорчился Федор. – Значит, ею пользоваться нельзя?

– Почему же нельзя? Просто осторожнее надо, вот и все. Особенно где дело касается топей.

Федор знобко передернулся и провел рукой по глазам.

– Ты чего? – встревожился Петя.

– Так… Ерунда какая-то привиделась.

– Так, может, не пойдешь никуда, отдохнешь?

– Нет, надо идти. Спасибо тебе за все. – И вскинул свою огромную ношу на плечи, заторопился за калитку.

С уходом гостя делать стало совершенно нечего. Нет, Петя мог использовать выпавший выходной с толком, ибо, как известно, мало дел в деревне не бывает. Но ему не хотелось. Недавнее недомогание сказалось свинцовой истомой, внушавшей отвращение к любой работе. Петя вздохнул и решил избрать компромисс: перебрать яблоки. Лучше всего это делалось во дворе. Выглянувшее солнышко приятно грело, полные корзины издавали сладкий аромат. Петя улыбнулся. И солнце, и яблоки вдруг показались ему исполненными глубокого смысла. В них ощущалась жизненная энергия, делавшая окружающий мир теплым и осмысленным. Еще чуть-чуть – и можно будет понять полет бабочки и прочитать буквы облаков. Он улыбнулся еще раз и запустил руку в корзину. Каждое яблоко требовалось осмотреть на предмет червоточин, подгнивших бочков и прочих отметин. Некондиция предназначалась на варенье, абсолютно целым плодам предстояло стать зимним запасом живых витаминов. Петя даже прижмурился, представив, какое замечательно варенье сварит мама. Душистое, припахивающее апельсинами. Ибо какое яблочное варенье обходится без апельсинов? Благодаря им лакомство становится прозрачно-янтарным, приобретает чуть терпкий вкус. То что надо.

Воображение работать совершенно не мешало. Наоборот, Петя даже увлекся. Видимо, поэтому он не сразу заметил, что за ним наблюдает Степаныч, тот самый дед, к которому являлась покойница-жена.

– Бог в помощь!

– Спасибо, – откликнулся Петя. Ему совершенно не понравилось, как выглядит старик. Он казался серым и каким-то сдувшимся.

– Вы бы полежали, – сочувственно посоветовал он.

– Спал я плохо, – пожаловался Степаныч. – Встал как спохмела. До сих пор голова кружится.

– Кошмары не снились? – словно по наитию, спросил Петя.

– Ты откуда знаешь? – прищурился старик.

– Сам всю ночь от тараканов бегал. Здоровых таких.

– Экология сейчас плохая, – глубокомысленно изрек Степаныч. – А все ученые. Летают и летают в космос, вот и навертели в небе дырок. Натворили делов, а мы отдуваемся. Вот скажи, зачем им это надо?

– Ну, научно-технический прогресс… – опешил Петя. Иногда Степаныч высказывал весьма оригинальные суждения.

– Тебе это надо? Мне это надо? Как сидели в жопе, так и сидим. Пойду правда поваляюсь, – неожиданно закончил старик.

«Ответственность ученых перед обществом», – всплыла в голове у Пети фраза, вычитанная в какой-то газете. При чем здесь она? Он разозлился и с удвоенным рвением продолжил работу. Однако настрой уже прошел.

– А не пойти ли мне тоже полежать? – Я блоки больше не вызывали у Пети трудового энтузиазма, к тому же неперебранной осталась только одна корзина, а она могла подождать и до завтра. Оттащив все обратно в сени, он прошел в горницу, полюбовался свежекупленным телевизором с плоским экраном. Сорок два дюйма, красота! Включил его и хлопнулся на диван. На экране представительный мужчина вещал о тонкостях экономики. Его заумные фразы подействовали на Петю не хуже снотворного, и он незаметно задремал. Сны Петю не беспокоили, если не считать какого-то назойливого жужжания и лая. Ему понадобилось целых десять минут, чтобы понять, что жужжание является дверным звонком, а лает – Марс.

– Кому там неймется? – с трудом разлепил глаза он.

Ненавистный шум стихать не подумал.

– Иду, иду, – пробормотал Петя, жалея, что матери нет дома. Наверняка ведь решила заглянуть одна из ее подружек. – Ну чего трезвонить-то… – начал он и осекся. За забором стоял Федор собственной персоной, только подрастерявший всю свою улыбчивую мягкость. От него так и веяло тревогой.

– Ребята пропали! – выпалил он.

– В смысле – пропали? – не понял Петя. После сна в голове плавала тяжелая муть, избавиться от которой никак не удавалось.

– Совсем пропали. – В голосе Феди звучало отчаяние. – Только рюкзаки остались.

– Так, спокойно. Сейчас мы войдем в дом, сядем, нальем чаю, и ты мне все-все расскажешь.

– Какой чай! Надо бежать, что-то делать…

Дальше Петя слушать не стал. Он ухватил парня за локоть и подтолкнул по направлению к дому.

– Сначала чай.

Нервы этот напиток лечил замечательно, по крайней мере, так утверждала мама, а маме Петя верил. Уже в кухне, за столом, Федя немного успокоился. Ломающая его тревога переселилась в руки, теребящие край скатерти, да в голосе прорывалось дребезжание, когда он рассказывал то, чему стал свидетелем.

– Я по дороге шел, – говорил он. – Торопился, по сторонам особо не пялился. И так ведь опоздал. Дорога у вас ужасная, еще радовался, что сапоги резиновые догадался надеть.