Стриптиз

Он также не мог не видеть те взгляды, которыми обменивались женщины, поглядывая друг на друга из разных уголков зала. Два раза он выходил на тротуар к Эмилю.

Без четверти десять… Без десяти… Издалека Мари-Лу четко, хотя и тихим голосом произнесла:

— Тысяча франков!

Селита обратила внимание, что хозяин был выбрит с особой тщательностью, что около ушей еще оставалось немного талька, на нем — светлый галстук, которого она никогда прежде не видела. Если бы он не был так заметно взволнован и если бы Мадо находилась здесь, то Селита была бы уверена, что он уже побывал у нее и добился чего хотел.

Селита ошибалась, в чем вскоре не замедлит убедиться. Вошла одна пара.

Это были завсегдатаи и садились всегда около оркестра. Хотя мужу и жене было лет по пятьдесят пять, их прозвали Филимон и Бавклида, так как весь вечер они держались за руки, улыбались друг другу и обменивались лишь изредка одной-двумя фразами, как бывает только у старой семейной четы, когда один понимает другого без слов.

Джиажнини играл для них вальс тридцатилетней давности, который они заказали в первый день. Он, должно быть, вызывал у них нежные воспоминания.

Леон подошел к кассе, наклонившись, поговорил о чем-то с женой. Цвет его лица был краснее обычного, как если бы он совсем недавно загорал. Мадам Флоранс покорно: пожала плечами, и он бросился на улицу с видом человека, выполняющего важную миссию.

А миссия действительно имела место. Селита позже узнает все подробности, одни от Эмиля, другие от Людо, которому за стойкой было прекрасно слышно, что говорится у tecaccbi.

Отель де Ля Пост находился в двух шагах, на той же улице. Именно туда и побежал Леон.

Вернулся он через четверть часа один, но лицо его сияло, и он с трудом сдерживал ликование, когда сообщал жене о том, как обстояло дело.

Мало не пришла вовремя потому, что, вернувшись с островов в семь часов вечера, она заснула, а будить ее было некому.

— Бедная крошка! — иронически заметила Селита после того как, вопреки регламенту, вышла на минуту и узнала, все из уст Эмиля.

Что Касается хозяина, то его влюбленность так бросалась в глаза, что это казалось уже просто неприличным. Совсем не в его характере было до такой степени терять контроль над собой. Все заметили его светлый галстук и то, что даже походка хозяина изменилась, стала, помимо его воли, какой-то подпрыгивающей, как у совсем молодых людей.

Неужели он не понимал, что смешон? Он рассчитывал, по его словам, поставить свое клеймо на новенькой, но полупилось так, что она сама как бы пометила его.

Он с нетерпением ожидал ее и был взволнован потому, что нашел Мадо спящей и беззаботной, как дитя, забывшее о времени.

Интересно знать, загорела ли она так же, как он?

Нет, вовсе не в жалкой комнате отеля развертывались события, там было уж очень непоэтично. С ней он отправился на лодке к Леринским островам, подобно парам, совершающим свадебное путешествие, и, конечно же, Мадо поэтически опускала руку в воду за борт лодки!

Поднимались ли они, держась за руки, по древним и неровным ступеням крепости, посещали ли камеру Железной Маски? Ходили ли затем вместе смотреть на монахов в Сент-Оноре?

Селита и Флоранс, которые, должно быть, думали об одном и том же, не решались обмениваться взглядами, так им обеим было стыдно. Это совсем не казалось трогательным, а было, скорее, смешным, ибо он давно вышел из возраста Эмиля.

Влюбленный дурак смотрел на часы каждые две минуты, не подозревая, что даже музыканты и те начали иронически подмигивать.

Появились четыре посетителя, и Кетти занялась ими, а Наташа и Мари-Лу стали танцевать вдвоем. В этот момент новенькая раздвинула занавес у входа с неуверенным и боязливым видом, похожая на мышку.

Она сразу же направилась к мадам Флоранс. Селита не слышала, что она говорила, но видела холодное и при этом как бы смирившееся со всем лицо хозяйки, которая чувствовала себя бессильной что-либо изменить, поэтому только молча кивнула и указала Мадо ее место в зале.

Селита начала понимать, что она недооценила девушку из Бержерака. Мадо Леруа предпочла изображать хрупкую беззащитность, «малышку, которая боится жизни и так нуждается в мужской поддержке».

А Леон, повидавший на своем веку самых разных женщин, на сей раз легко купился! Дело дошло до того, что даже походка его изменилась, стала более легкой и упругой. Не станет ли он, ощутив прилив новой молодости, скакать через стулья, подобно некоторым зрителям, которые, выходя из кино, принимают себя за героев фильма?

Он старался не встречаться взглядом ни с Селитой, ни с женой. Предупредил ли он супругу о своем замысле, который вскоре начнет осуществляться?

Жюльен Биа, репортер газеты «Нис-Матэн», который иногда забегал пропустить стаканчик в «Монико», появился и в этот вечер со своим фотоаппаратом. Было ясно, что его специально пригласили. Леон или встречался с ним, или позвонил ему.

Явно ожидавший журналиста, хозяин бросился к нему навстречу, сразу же повел его к столу Мадо, подозвал Жюля и потребовал бутылку шампанского и три стакана.