Стробоскоп Панова

Воздух вокруг уплотнился, превратился в полупрозрачный кокон, и начал стремительное движение вверх и вправо. Новое знание услужливо подсказало Айвену: направление к выходу номер пятнадцать, расстояние полтора километра.

Гулко и неожиданно ворвались слова:

— Внимание! Тридцатиминутная готовность! Все перемещения блокируются до окончания Эксперимента!

Как по приказу, кокон остановил движение и, уплотнившись до полной непрозрачности, завис в пространстве.

-Чёрт, — выругалась Джипси, — чёрт, чёрт, чёрт! Немножко не успели.

— Расстояние триста метров, — возникла подсказка в голове Айвена. Он увидел себя и спутников со стороны: непрозрачный, белёсый пузырёк силового поля, повисший среди пустого пространства; внутри, скрючившись, замерли три фигурки.

Джипси делала плавные пассы руками, время от времени щелкая по клипсе в правом ухе и произнося неслышные слова. Наконец кокон, дрогнув, пополз вверх.

Немного в сторону от выхода, отметил про себя Айвен.

— Ну вот, применяем аварийное всплытие, — хмыкнула девушка. — Попадем, как ты верно заметил, немного в сторону от пятнадцатого выхода. Ну, ничего, придется немножко потопать ножками.

— Там засада, Джипси, — внезапно произнёс Айвен. Настолько внезапно, что и сам испугался прорыва нового знания.

— Откуда ты... Ах да! Я ведь сама закачала в тебя всё это.

Силовое поле пропало, кокон распался. Все трое оказались на пандусе, огибавшем тысяча сто пятьдесят пятый уровень по нулевой отметке.

Их уже ждали. Слева от пятнадцатого выхода бежала группа охранников. Справа из седьмого прохода медленно выдвигалось сооружение немного похожее на бронированную черепаху.

— А ну стоять! Стоять, кому говорят! Руки за голову! — гремело в воздухе.

— Ждите меня. Я вас вытащу- с этими словами Джипси щелкнула по коробочке на поясе и исчезла.

— Вот чертовка!!! — заорал кто-то в микрофон.

— Сработал самоспасатель, — про себя заметил Айвен, уже не пугаясь и не удивляясь собственной информированности.

Баронет, кинув взгляд на оружие солдат, счёл за лучшее поднять руки, и только потом понял, что мог бы просто расплавить его, силой мысли превратить стволы и раструбы смертоносных механизмов в горячий металл. Но с самими охранниками проделать что-то подобное ему не под силу, да и Билли... Приказчик доверчивым щенком заглядывал в лицо, никого и ничего не замечая вокруг.

— Как долго мы тебя искали!..

Удар прикладом, и Айвен не смог устоять на ногах. Падая, краем глаза успел заметить, как рядом безвольной куклой валится Билли.

Глава 19

— Право, сэр, уже начинают приедаться все эти «ударил по голове», — Кэти сморщила носик, поджала губки. — Такой развитый мир, невероятные машины, эти... как они?.. силовые поля — и вдруг такой примитивизм — «по голове»... — ещё раз передразнила старика внучка.

— При всём развитии технологии, в человеке всё равно остаётся что-то зверское. Особенно, в примитивных натурах. Свалить человека, который заведомо не может тебе ответить тем же, ударить его по лицу, так, чтобы брызнула кровь — из носа, изо рта, желательно фонтаном, посмотреть, как он будет извиваться на земле, пока его будут добивать — медленно, со смаком... Это садизм грубый, животный. Или Менгэ — тот же садизм, но утончённый, а потому более страшный. Ещё страшнее то, что садизм Менгэ скрыт под маской науки — беспристрастной, познающей мир, обещающий добро и процветание. Это и есть звериное начало в человеке, которое не заглушишь никаким развитием техники. А есть совсем освобождённый от всего зверского в моём рассказе — это Сол, Сильвестр Вильгаупт, ориентированный на познание, а всё человеческое для него ничто.

— Дедушка, я не пойму — человеческое или зверское?

— А какая разница, Кэти? Это живое...

— Но ведь есть воспитание, нормы приличия. Вот у нас, к примеру, с самого детства воспитывают уважение к чужому мнению, прививают понятия о ценности чужой жизни, о добре и доброте. Как хорошо, что в нашем мире не возможно такое издевательское отношение к людям!