Строгие правила

Продолжая удерживать в руке телефон, он схватился за голову и замер. Спустя несколько секунд бросил на меня взгляд, от которого по коже пробежала мелкая дрожь. Если описать одним словом то, что я прочитала в его зеленых глазах, – беззащитность. Да, Женя выглядел сейчас таким уязвимым, что я готова была упасть перед ним на колени и умолять о прощении до тех пор, пока кожа не сотрется в кровь.

– У меня есть сын... – неуверенно проговорил Женя, словно пробуя каждое слово на вкус.

Я поспешно закивала. По щекам скатились слезы. Только тогда я поняла, что реву: то ли от счастья, что смогла, наконец, сказать то, что не давало мне нормально жить, то ли от горечи и страха.

– Сын... – повторил Женя и усмехнулся. Из его рук выпал телефон, но он даже не обратил внимания. Провел руками по лицу и запрокинул голову к потолку.

– Жень?

Он прикрыл глаза и опустил голову. Сделал несколько неровных вздохов и плотно сжал губы. Бросил на меня долгий, внимательный взгляд. Я сжала пальцы в кулак, чувствуя, как ногти до боли впиваются в кожу. Скажи! Скажи хоть слово! Только не молчи!

Но Женя молчал... А я все острее чувствовала, что схожу с ума.

– Сегодня у него... – наконец, проговорил он после затянувшейся паузы и снова замолчал.

– ...день рождения, – продолжила я за него и для убедительности кивнула.

От его холодного тона затряслись руки, а сердце в груди застучало с бешеной скоростью.

– Сколько ему сейчас? – Женя сощурился. Видимо, он пропустил мимо ушей информацию, полученную по телефону. Или, что более вероятно, до сих пор пребывал в шоке.

– Четыре года.

Женя втянул в легкие воздух и скривился. После чего со свистом выдохнул.

– Значит, у меня есть сын, которому четыре года, – задумчиво произнес он, взглядом бегая по моему лицу. Я снова кивнула. Сцепила дрожащие пальцы в замок. Женя продолжал всматриваться в мое лицо, как будто пытался найти опровержение всему ранее услышанному.

– Прости, – пролепетала я каким-то надтреснутым голосом.

Женины губы дрогнули в подобии улыбки.

– У меня есть сын, – уже более уверено повторил он и провел ладонью по лицу.

Боже! Он рад!

– Он очень на тебя похож, – прошептала я.

Женя медленно повернулся ко мне спиной. А мне только и оставалось наблюдать, как тяжело вздымаются его плечи при каждом вздохе. Я никак не могла понять, что же он чувствует. Не знала, как вести себя в данной ситуации. Не знала, что меня ждет...

На некоторое время в комнате повисла удушающая, звенящая тишина. Но вот, наконец, Женя развернулся и пальцами сдавил переносицу, прикрывая глаза. И когда в следующую секунду его глаза распахнулись, в их уголках блеснули слезы.

Это был предел!

– Женечка, прости, родной, прости меня! – простонала я, зажимая рот ладонью, чтобы сдержать рвущиеся наружу всхлипы.

– Почему ты мне не сказала? – обманчиво спокойным тоном спросил он, при этом в глазах его вспыхнули яростные искорки.

– Я пыталась...

– Хреново пыталась! – вскипел Женя, повышая голос. – Моему сыну четыре года. Твою мать! Ему четыре года, Алина! А я узнаю о том, что у меня есть сын, в его день рождения!

– Жень, ты не понимаешь...

– Так объясни! Алина, если я чего-то не понимаю, объясни мне, чтобы я понял. Скажи что-нибудь, чтобы я спокойно воспринял новость, что у меня есть четырехлетний сын!

Господи! Что мне делать?!

Я прикусила губу, почувствовав во рту соленый вкус крови. Я не знала, что ему сказать. Не знала, как оправдаться.

– Скажи! – зарычал Колосов и резко шагнул в мою сторону, а мне показалось, что я просто вросла в пол.

– Я... Понимаешь, потом я боялась. А сначала была зла...

– Была зла? – перебил Женя, своим резким тоном окончательно лишая меня дара речи. –  Ты была зла? На кого? Или на что?

С широко распахнутыми глазами он ожидал ответа. А я не знала, что ему ответить. Сейчас все казалось таким... глупым. Только вот глупость эта стоила мне очень дорого.

– Ну, Алин? Объясни мне, что тебя так разозлило, что ты решила скрыть от меня сына? – прокричал Женя.

Я, словно в ступоре, смотрела, как на его шее вздулись вены от злости. Как потемнело от ярости его лицо. Дышать становилось все труднее.

– Я уже говорила, что позвонила тебе через месяц после отъезда. За день до этого я узнала, что беременна. Но когда услышала, как ты там... – Я сглотнула ком и, запинаясь, продолжила: – ...как ты кому-то говорил, чтобы глубже брала... Черт! Женя, меня это доконало... Я беременная, одна, в чужом городе... стране... Я и так была на взводе. И тут еще слышу, как тебе хорошо оттого, что кто-то делает тебе минет. Жень, прошу тебя, пойми меня...

– Я бы понял, Алин. Понял! Но не спустя четыре года. Моему сыну четыре года! С ума сойти можно. Да ты, бл*дь, хоть понимаешь каково это? Ты спрашивала меня, как я могу работать над делом Ливанова, как могу отнимать у кого-то детей, а сама лишила меня сына! Господи, мой ребенок четыре года рос, как какой-то... У меня не хватает слов. Я сейчас просто...

Он схватился за голову и вскинул ее к потолку, тяжело дыша.