Стройки Империи (СИ)

— Слушайте, серьезно, я не помню. Вот почему-то уверен, что в Брянске наверняка меня не узнают, а если узнают, то обознаются.

— И как же, гражданин Еремин, вы это объясняете?

— Никак. Я не помню, что делал до того, как с этой гражданкой столкнулся.

— Гражданка Талакина, вы помните, что делал гражданин Еремин, когда вы его увидели?

— А я не видела! Я вот как-то внезапно его увидела и совсем рядом, а что до этого, не видела и не могу сказать.

— Да, — вздохнул Сысоев. — Дело начинает запутываться.

И он воткнул авторучку в круглую мишень письменного прибора с колпачком, что вращался на маленьком хромированном шарике. Знакомый по детству прибор, на старом, с пятидесятых годов, столе, крышка которого была обтянута каким-то заменителем. За окном загудел колокольчик с площади: "Граждане пассажиры! Электропоезд до станции Жуковка..."

Дверь, обитая изнутри черным дерматином, отворилась, и в комнату вошел веселый худощавый парень лет двадцати пяти; когда он скинул мокрую казенную накидку, набросив ее на рога потертой стоячей вешалки, Виктор увидел на милицейской шинели погоны со звездочкой младшего лейтенанта.

— Опять моросит, когда ж установится... А у нас, Ефремыч, тут происшествие, что ли?

— Иван Семеныч, — отозвался Сысоев, — хорошо, что вы подошли. Докладываю по порядку. Гражданка Талакина, что на том стуле у окна, опознала вот в этом гражданине Еремине бывшего прислужника немцев Хилькова, и с нарядом дружины означенный гражданин Еремин был доставлен сюда. После чего нами было установлено, что гражданин Еремин не имеет особой приметы Хилькова, как-то: наколки на груди. Однако гражданин Еремин сделал устное заявление, что он забыл свое место работы и жительства и вообще что делал до того, как его увидела гражданка Талакина...

— Ого, — хмыкнул Иван Семенович. Он подошел к столу, вынул из командирской сумки какую-то бумагу, по виду — документ с ризографа, и протянул Сысоеву. Тот прочел, отодвинув подальше, — дальнозоркость, и задумчиво протянул "У-уу!", потом кивнул в сторону Виктора.

— Так вызывать, что ли?

— Минутку. Виктор Сергеевич, у вас при себе деньги?

"Это что же, тут при всем народе взятку берут? Или штраф полагается? Хотя один черт, откуда местной валюте быть..."

Виктор для виду пошарил по карманам.

— Нет, нету денег.

— А документы?

— И документов.

— И вещей при гражданине не было, чемодана, рюкзака? Ну, все сходится. — довольно провозгласил младший лейтенант и пояснил дружинникам. — Группа преступников, входя в доверие, подмешивает попутчикам в поезде средства, ведущие к потере памяти, забирает вещи, деньги, документы. Вам, товарищи, большое спасибо, надо теперь посмотреть в окрестностях станции, нет ли еще людей, потерявших ориентацию.

— А мне что делать? — поднялась со своего места тетка.

— А вам благодарность будет по месту работы. Подождите минутку, сейчас подъедут, в протоколе распишетесь, как свидетель.

...Через четверть часа в дежурке работала целая группа. Виктора сфотографировали, записали показания, только не обыскивали; отсутствие денег и документов было занесено в протокол, как второпях начеркал Сысоев, "с ослов потерпевшего", то-бишь, с его, Виктора, слов. Медсестра взяла у Виктора кровь из вены, а потом им занялся психиатр, толстячок-флегматик, похожий на Санчо Пансу, и выглядевший воплощением доброты.

— Так вы, говорите, совсем не помните, что было до сегодняшнего дня?

— Когда пытаюсь вспомнить, то вспоминается какой-то сон вместо реальности.

— Так-так... А с чего вы взяли, что это сон?

— Ну как же. Представляется, что я якобы жил в будущем, да еще и история там, в будущем, другая. Разве такое может быть?

— Рассудительно, рассудительно... А чем она другая? Революции не было, войны?

— Война была, и революция... Но там дальше вещи совсем абсурдные, например, Союз развалился. Разве такое возможно? Вон, пятьдесят лет простоял, развивается.

— Ну, есть такие граждане, которые верят, что он развалится, немного их, правда. Но вы думаете, это абсурд.

— Конечно. Просто нелепость.

— Так-так... А скажите, сколько будет шестью семь?

— Сорок два.

— А сколько ног у транзистора?

— Обычно три. Есть такие, у которых корпус одним из выводов, есть с четвертым выводом, который припаян к корпусу, как экран.

— Хорошо, хорошо... А в каком году было подписано Пекинское соглашение об экономической взаимопомощи?

Беседа длилась с полчаса. На все, что в этой реальности не должно было измениться, Виктор отвечал уверенно, по остальному сослался на амнезию и ложные воспоминания. Кстати, минут десять ушло на расспросы о будущем, и, похоже, что методы лечения хронического алкоголизма интересовали доктора всерьез.

Закончив собеседование, жизнерадостный психиатр подошел к младшему лейтенанту, и они скрылись за дверью второго кабинета дежурки.

"Сейчас отвезут", подумал Виктор, "главное, ни в чем с ними не спорить".

Где-то со стороны Фасонки послышался хрипловатый, низкий гудок. Похоже, товарняк. Разъезжаются с электричкой на станции.

Дверь отворилась, и психиатр подошел к Виктору.