Строптивая для бандита (СИ)

– Которые ты принимаешь. Пока стреляла с Пулей по мишеням, я приказал обыскать твои вещи, – без зазрения совести говорит Глеб.

– Может, это вообще не мои таблетки?! Или я давно перестала их пить, а пачку таскаю с собой по привычке?! – его действия возмущают меня до трясучки. И я тоже хороша! Растеклась лужицей и даже не подумала о том, предохранялся ли он.

Я рычу от досады, стряхивая с пальцев сперму. Потом лезу в рюкзачок за влажными салфетками. Кай абсолютно спокойно относится к сложившейся ситуации, а я ужасно нервничаю. Дети мне не нужны. По крайней мере, пока. А дети от Глеба Кайданова не нужны вовсе.

Да, таблетки я все же пью, но не могу уверенно сказать о том, что ни одной не пропустила. В последнее время столько всего навалилось, что это запросто могло вылететь из головы. Пока натягиваю на себя одежду, пытаюсь судорожно вспомнить, как проходили последние несколько вечеров, но таблеток в своих воспоминаниях найти не могу, а от этого становится ещё больше тошно. Успокаиваю себя тем, что я часто глотала их на автомате, поэтому просто-напросто могла не запомнить этот момент.

Пока я привожу себя в порядок, Глеб болтает с кем-то по телефону, но я не слышу о чем он говорит.

– За нами приедут через полтора часа, так что у нас ещё куча времени.

Он подходит ко мне, копошащейся в рюкзачке, сзади и притягивает к себе. Крепко прижимает, утыкаясь носом в волосы.

– Ты отрава, знаешь об этом? – спрашивает. – Мелкая, острая на язык, похотливая маленькая дрянь.

Я лишь закатываю глаза. Это откровение, наверное, можно было бы посчитать за комплимент, но я сейчас не в том настроении.

– Больше никаких мужчин. Лишь я буду трахать тебя до искр перед глазами, – Глеб целует меня в шею.

– Да пошёл ты! – шиплю я и пытаюсь высвободиться.

– Забыла с кем говоришь? – мужчина становится недовольным, наверное, рассчитывал на то, что я в ноги ему за такие предложения кинусь. Стискивает сильнее, сжимает мертвой хваткой грудную клетку – ни продохнуть, ни выбраться. Напоминает, что игривое настроение его посещает не так уж и часто, а я должна быть благодарна за то, что, по крайней мере, все ещё жива.

Но при этом, все же отпускает меня, даря свободу. Я невозмутимо водружаю рюкзачок на спину и без слов направляюсь в сторону дороги. Не хочу с ним сейчас оставаться. Полтора часа в компании Кая мне сейчас вообще не улыбаются. Я должна все обдумать. Решить, как поступить дальше, как вести себя, ведь я ни на шаг не продвинулась в своём задании, а только по уши увязла в каком-то дерьме! Снова вспоминаю про таблетки и вздыхаю в голос.

– Далеко собралась? – доносится вслед.

– Подальше от тебя, – спокойно отвечаю. Не хочу провоцировать, но и молчать не желаю.

– Если что, на дороге повернёшь направо, – кричит Глеб. – Наш дом с той стороны.

Я делаю как он говорит, уже приличное время, не менее двух часов неторопливо шагая по уходящей в неизвестном направлении дороге, пока по пути меня не подхватывает здоровенный джип, присланный вызволить меня и Кая из той жопы мира, в которую нас занесло в результате погони.

Оказавшись в своей комнате, первым делом несусь к тумбочке, проверяя пачку таблеток. Я всегда подписываю на каждой лунке день, в который необходимо ее выпить. Кручу в руках блистер в надежде, что представшее перед глазами, мне чудится, но это не так. Я пропустила две последние таблетки.

Глава 24

МАРИНА

13 мая 2020 года

– Марина, присаживайся, – говорит Олег Романович, указывая на стул.

– В смысле, прямо садиться? – глуповато уточняю я, учитывая порядки, установленные для курсантов.

– Садись, садись, – снова повторяет Цветков, на этот раз даже немного отодвигая стул от стола.

Я осторожно, с опаской, опускаюсь на него, все ещё ожидая подвоха, хотя куратор не особый любитель шутить. В то же время, понимаю, что все не спроста, ни чаю же он меня пить пригласил.

– Ты прости, Мариночка, что заставил раздеваться, – Олег Романович тоже садится за стол напротив меня. – Мне надо было убедить этого старого хрыча, что для дела ты годишься, что отлично знаешь свои обязанности и готова выполнять любые приказы. Ты же прекрасно знаешь, как тяжело нашим девочкам даётся именно этот пункт: раздеться, ноги раздвинуть, если надо. Поэтому, для нас, он один из тех показателей, который подтверждает, в первую очередь, моральную и психологическую готовность, а это, подчас, важнее выносливости и силы.

– Ничего страшного! – говорю я. – Я все прекрасно понимаю. Так что за дело? Неужели действительно стоит отправлять именно меня?

Цветулечек тянется к своему столу и забирает оттуда чёрную папку, нереально пузатую и явно старую. Мужчина укладывает ее передо мной. «Глеб Кайданов» написано крупными буквами прямо посередине.