Строптивая мишень

Соловей лежал, привалившись к забору, не бледный даже, а зеленый, и скрипел зубами. Я подхватила его и поволокла к машине. Он изо всех сил помогал мне; беда в том, что сил этих оставалось немного. Но он еще умудрялся разговаривать.

— Где Лешка?

— Увезли. И Чику вашего убили. А тебе в больницу надо, не то помрешь.

— Не надо, там меня и кончат…

— Ну и дела у вас… Давай за Лешкой…

— В какую сторону поехали?

— Вниз, в переулок.

— Значит, им одна дорога, у железки мы их перехватим.

«Перехватим» звучало здорово. В машине четверо вооруженных амбалов, которым ничего не стоит переехать безногого. Что им в таком случае женщина и раненый… Но у меня, наверно, от пережитых волнений сделалось что-то неладное с головой: я всерьез решила вызволять Алексея. Каким образом — представляла себе смутно, но в последний момент всегда что-то приходит в голову, только на это я и рассчитывала.

— Давай в этот переулок, — захрипел Соловей с заднего сиденья. — Я покажу.

Через несколько минут мы были возле железной дороги. Тихая улица выходила на проспект. Если верить Соловью, сейчас должна появиться «Тоета»… Мы приткну лись за кустами сирени. Я потела, ерзала, а он истекал кровью.

— Аптечка есть, я тебя перевяжу, — сказала я, вытирая лицо рукавом.

— Позже. Сейчас явятся.

Соловей опустил стекло со своей стороны и сидел, сжав пистолет двумя руками. Руки у него тряслись, я сомневалась, что он попадет в слона на расстоянии метра. Он еще и раскашлялся — похоже, были прострелены легкие, — дышал с трудом и таял на глазах. Из переулка донесся шум подъезжающей машины. Если Соловей прав, это та самая. Пора было на что-то решаться. И вот тут — то я вспомнила о гранатах под сиденьем.

Моя врожденная гениальность не подвела: в три счета в голове созрел план. По десятибалльной шкале глупости он тянул на 15, но мне на это было наплевать. Я чувствовала в себе силы сразиться со всем миром. Прямо какая-то белая горячка. «Горячка белая, Лев Маргаритович…»

Я шагнула к кустам, рассовав гранаты по карманам, а одну зажав в руке, и только тут заметила, что левый рукав кофты пропитан кровью, а по ладони стекает тонкий, но стремительный красный ручеек. Только теперь я вспомнила, что один из психов с «Тоеты» меня подстрелил. Ладно, хрен с ней, если я до сих пор жива, значит, ничего серьезного. Рука вдруг стала странно не меть — возможно, я просто испугалась.

О руке пришлось забыть, потому что появилась «Тоета». Я была сердита не на шутку. И полна решимости. Дурацкий план или нет, отступать от него не стоит, потому что другого все равно не было. Как там Лешка говорил: держи крепче, швыряй дальше? Я и швырнула. Граната разорвалась перед машиной, грохнуло так, что в доме напротив треснули стекла, а я от не ожиданности подпрыгнула. Однако заметного ущерба ненавистной машине это не нанесло. И слава Богу: в машине находился Лешка, и я должна была его спасти, а не угробить. Скрипнув тормозами, «Тоета» замерла, правда, ненадолго. Я ожидала, что амбалы выскочат из машины, но они попытались подать назад и развернуться. Чтобы избавить их от лишних хлопот, я бросила вторую гранату, но перестаралась: она разорвалась довольно далеко, правда, впечатление все-таки произвела.

Машина, сделав несколько бессмысленных кругов, замерла возле сирени: как видно, ребята все-таки решили разобраться, кто их беспокоит. Тяжко вздохнув, я вы-шла к ним с третьей гранатой в руках — Держала я ее так. чтобы им было хорошо видно. что она в любой момент может взорваться вместе с ними и, к сожалению, со мной.

— Выходите из машины, — попросила я. — И дурака не валяйте. У меня с перепугу руки дрожат, могу ее уронить.

Все четверо вышли. Глядели они на меня с сомнением, но рисковать не стали. Я была уверена, что Лешку придется выносить на руках и, соответственно, нести до нашей машины, что было совершенно невозможно: четверо мужиков успеют десять раз разделаться со мной, и никакая граната не поможет. Значит, придется воспользоваться «Тоетой», что было не менее опасно: ездить на иномарках мне не приходилось, так что потребуется какое-то время, чтобы тронуться с места. В этот момент я буду совершенно беспомощна…

К моему безграничному удивлению. Алексей вышел из машины сам, правда головой тряс и морщился. Слегка пошатываясь, он подошел к парням и сгреб брошенное на землю оружие. Мы попятились.

— Где запал? — спросил Алексей.

— Что? — не поняла я.

— Где кольцо от гранаты?

— Не знаю. Не помню, куда его дела.

— Ты что, спятила?

— Нет, испугалась. Что ж теперь делать-то, а?

— Брось ее к чертовой матери, скорее. Ну, я и бросила. Алексей упал на землю, увлекая меня за собой. «Тоета» красиво сверкнула и рассыпалась, а четверка парней предусмотрительно залегла. Если кого и задело, так я не нарочно.

— Чокнутая, — уверенно сказал Лешка, вскакивая. Мы бросились наутек. — Соловей где? — спросил он на бегу.

— В машине. Чика погиб.