Структура и смысл: Теория литературы для всех

А. Ф. Лосев, сделав подробный обзор учений о стиле от Бюффона («Стиль – это человек») до А. Морье («Стиль для нас есть устроение, существование, способ бытия»), предложив 26 отрицательных определений того, «что не есть художественный стиль», в 10 положительных разделах «опыта определения понятия художественного стиля» пришел в итоге к «последнему определению художественного стиля»: «Таким образом, сводя все предыдущее воедино, мы могли бы дать такую формулировку художественному стилю. Он есть принцип конструирования всего потенциала художественного произведения на основе тех или иных надструктурных и внехудожественных заданностей и его первичных моделей, ощущаемых, однако, имманентно самим художественным структурам произведения»[413].

В сфере практической поэтики использовать такое определение, конечно, невозможно. Подобно понятиям образ, произведение, текст, структура, категория стиля имеет обобщенно-констатирующий характер. Она охватывает три основных аспекта литературы: произведение (стиль «Мастера и Маргариты») – творчество (стиль Булгакова) – эпоху (стиль классицизма), но может исследоваться лишь с помощью элементов разных уровней (хронотопа, героев, действия и элементов этих уровней).

Стиль в широком смысле целесообразно понимать как живописное своеобразие целого, изобразительную, пластическую определенность избранного объекта (произведения или его части, творчества и т. п.). Однако в таком значении он оказывается весьма близким таким констатирующим понятиям, как

поэтика, структура, жанр[414], и его употребление становится вопросом моды или привычки. Между исследованиями, тема которых формулируется как «Стиль…», «Поэтика…» и даже «Творчество…» (там, где речь идет о структуре произведения), часто нет принципиальной разницы: они охватывают сходный круг проблем.

Культурологические характеристики стиля (открытый и закрытый, линейный и живописный, пышный и лаконичный и т. п.) обычно справедливо упрекают в импрессионизме, нечеткости, непроверяемости: «Обывательщина царит, например, в области типологии стиля. Литературоведы всех стран бросаются безответственными определениями: „строгий“, „крепкий“, „красочный“, „живой“ стиль; а спросите их, что такое „строгий“ стиль, – получите в ответ нечто весьма невразумительное»[415].

Большей определенностью отличается узкое понимание стиля как одного из разделов поэтики. Стиль в этом смысле индивидуальное или историческое своеобразие уровня художественной речи – система значимых отклонений от некой нормы, «преобразование по определенным правилам нелитературной (повседневной, научной и т. д.) речи»

[416].

С таким определением стиля хорошо увязываются представление о функциональных стилях за пределами искусства, определение стилистических пластов языка, теория трех стилей.

Стиль в этом смысле является предметом изучения риторики и традиционной стилистики.

Подводя итог полемике о стиле в теории литературы конца ХХ века, А. Компаньон констатирует: «На первый план выдвинулись – вернее, никогда и не были устранены – три аспекта стиля. Во всяком случае, они успешно выстояли против натиска, которому подвергла их теория:

– стиль есть формальная вариация более или менее устойчивого содержания;

– стиль есть совокупность характерных черт произведения, позволяющих определить и опознать (скорее интуитивно, чем аналитически) его автора;

– стиль есть выбор между несколькими видами „письма“»[417].

Первый и третий из обозначенных аспектов имеют непосредственное отношение к узкому пониманию стиля, второй – к широкому. Интуитивный характер этого понятия не мешает, однако, использовать его в истории литературы и критике.

Автор, жанр, стиль, метод/направление

оказываются «двуликими янусами», обращенными одновременно внутрь художественного мира и к более широкому культурному контексту. В мире произведения они выполняют роль интеграторов, рамочных понятий, организующих в различные конфигурации элементы его базовых уровней. В контексте они, напротив, приобретают аналитический характер; разнообразные типологические и исторические построения создаются уже на их основе.

Автор, создающий художественный мир на базе идейно-тематического содержания, исходной интенции, оборачивается то идеологической точкой зрения, то биографическим субъектом, реальным человеком, живущим в историческом мире.

Жанр и стиль отражают структурное и пластически-живописное своеобразие произведения и в то же время размыкают его в литературу, определяют культурный контекст.