СТРУКТУРЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ: возможное и невозможное

В общеевропейском масштабе наблюдались лишь два сколько-нибудь заметных ранних успеха каменного угля: в льежском бассейне и в ньюкаслском бассейне в Англии. С XV в. Льеж был «арсеналом», городом металлургии, и его уголь служил для окончательной отделки его изделий. Производство в первой половине XVI в. утроилось или учетверилось. А затем нейтралитет города (Льежем управлял его епископ) благоприятствовал его промышленной деятельности во времена последовавших позднее войн. Уголь, добываемый уже в глубоких штольнях, вывозили по Маасу к Северному морю и к Ла-Маншу¹¹⁵. Успех Ньюкасла был еще большим по размаху и оказался связан с той революцией каменного угля, которая начиная с 1600 г. обновила Англию, позволив использовать это топливо в ряде крупно-тоннажных производств: при получении соли из морской воды, выпаривавшейся подогревом, листового стекла, кирпича, черепицы; при рафинировании сахара; при переработке квасцов, которые некогда везли из Средиземноморья, а с этого времени стали добывать на йоркширском побережье, не говоря уже о хлебопекарных печах, пивоварнях и огромных масштабах угольного отопления домов, которое веками наполняло Лондон зловонием и станет наполнять еще больше. Стимулируемое таким возраставшим потреблением производство угля в Ньюкасле не переставало расти: с 30 тыс. тонн в 1563–1564 гг. до 500 тыс. тонн в 1658–1659 гг. К 1800 г. производство, без сомнения, приближалось к 2 млн. тонн. Эстуарий Тайна был постоянно забит судами-угольщиками, курсировавшими прежде всего из Ньюкасла в Лондон; их грузоподъемность в 1786–1787 гг. поднялась до 348 тыс. тонн при шести плаваниях туда и обратно за год. Часть этого угля экспортировалась, то был «морской уголь» («

sea coal»), отправляемый весьма далеко, по крайней мере до Мальты с XVI в.¹¹⁶

Очень рано пришли к мысли, что для использования каменного угля в железоделательном производстве следует очищать его, как очищали дерево, сжигая его в примитивных, покрытых землею печах, где его сгорание давало древесный уголь. Коксование стало известно в Англии с 1627 г., и на него даже была выдана привилегия. Первое выжигание каменного угля в Дербишире датируется 1642–1648 гг. Почти сразу же местные пивовары стали использовать кокс вместо соломы и обычного угля при сушке и разогревании солода. Это новое топливо придаст пиву из Дерби «прозрачность и мягкость, кои создали ему славу»¹¹⁷, избавив от скверного запаха обычного угля. Пиво Дерби сделалось тогда первым пивом Англии.

Но в металлургии торжество кокса наступило не сразу. В 1754 г. один экономист писал: «[Каменный] уголь можно огнем очистить от смолы и серы, кои в нем заключены; так что, потеряв две трети своего веса и очень мало утратив в объеме, он остается горючим веществом, но свободен от тех частей, что испускают неприятный дым, каковой углю ставят в упрек»¹¹⁸. Однако же первых своих успехов в металлургии этот «калильный жар» добьется лишь около 1780 г. На этом с первого взгляда труднообъяснимом запоздании нам придется остановиться. Это прекрасный пример инерции в отношении любого новшества¹¹⁹

.

В этом смысле китайский пример еще более показателен. Мы указывали, что каменный уголь играл там свою роль в отоплении домов, быть может, еще за тысячелетия до н. э., а в железоделательном производстве — с V в. до н. э. В самом деле, использование в печах каменного угля очень рано сделало возможным производство и применение чугуна. Такое огромное преимущество во времени не привело к систематическому использованию кокса во время необычайного подъема Китая в XIII в., хотя и вероятно, что оно было тогда известно¹²⁰. Вероятно, но не наверняка известно. Иначе какой великолепный довод в пользу нашего тезиса: энергичный Китай XIII в. имел-де средства к тому, чтобы открыть главные ворота промышленному перевороту, но не сделал этого! Он якобы оставил эту привилегию Англии конца XVIII в., которой самой потребовалось время, чтобы воспользоваться тем, что, однако же, было у нее под руками. Техника — только инструмент, и человек не всегда умеет им пользоваться!

И ЧТОБЫ ЗАКОНЧИТЬ…

Возвратимся к Европе конца XVIII в., чтобы сформулировать два связанных друг с другом замечания: первое — по поводу энергетических ресурсов, взятых в их совокупности: второе — относительно машинной техники, служившей Европе.