СТРУКТУРЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ: возможное и невозможное

Целую книгу можно было бы написать об одном только парижском Центральном рынке (Halles) и его филиале на набережной Валле, специализировавшемся на торговле дичью; о регулярном наводнении города на рассвете булочниками из Гонеса, а посреди ночи — 5 или 6 тыс. крестьян, приезжавших полусонными на своих повозках, «груженных овощами, фруктами, цветами», или о бродячих торговцах, выкрикивающих: «Вот макрель, еще живая! Вот она, вот она!», «Свежая сельдь!»,

«Печеные яблоки!», или о продавцах устриц с их криком: «Подходи за устрицами!», или о торговцах апельсинами: «Португаль! Португаль!

» Служанки с верхних этажей обладали достаточно натренированным слухом, для того чтобы ориентироваться посреди этого шума и не спускаться несвоевременно. Во время «Ярмарки окороков», устраивавшейся во вторник Святой недели, «толпа крестьян из окрестностей Парижа с раннего утра собирается на паперти и на улице Нёв-Нотр-Дам с огромным количеством окороков, сосисок и кровяных колбас, каковые они украшают и венчают лаврами. Какая профанация венца Цезаря и Вольтера!» Само собой разумеется, это говорит Себастьен Мерсье⁵⁹. Но целую книгу. можно было бы написать и о Лондоне с его многочисленными, мало-помалу упорядоченными рынками: перечисление этих markets занимает более четырех страниц путеводителя «Поездка по острову Великобритания» («А Tour through the Island of Great Britain»), составленного Даниелем Дефо и его продолжателями и в 1775 г. переизданного в восьмой раз.

Самая близкая к городу территория, откуда в него поступали, как, скажем, в Лейпциг, превосходные яблоки или спаржа, была лишь первым из многочисленных обволакивавших его кругов⁶⁰

. В самом деле, не бывает города без огромного стече-

Рынок — Меркадо дель Борне — в Барселоне. Картина неизвестного художника XVIII в. (Фото Мае.)

ния людей и разного добра, и каждое такое скопление бывало связано с особой территорией вокруг города, зачастую на большом расстоянии от него. Всякий раз это доказывало, что городская жизнь привязана к разным пространствам, которые только частично перекрывали друг друга. Могущественные города очень скоро, наверняка уже с XV в., охватят непомерные пространства; они были орудием связей на далекие расстояния, до самых пределов некоего Weltwirtschaft, мировой экономики, которой они давали жизнь и из которой извлекали прибыль.

Все такие «распространения» зависят от комплекса взаимосвязанных проблем. В связи с теми или иными событиями город в зависимости от его размеров функционировал на переменной величины пространстве: он попеременно то «раздувался», то пустел соответственно своим жизненным ритмам. В XVII в. вьетнамские города, «в обычные дни малолюдные», обнаруживали весьма заметное оживление в дни «большого рынка», дважды в месяц. В Ханое, тогдашнем Ke-Шо, «торговцы соответственно своему избранному товару группировались на разных улицах: Шелковой, Медной, Шляпной, Пеньковой, Железной». Среди подобного столпотворения невозможно было пройти. Некоторые из таких торговых улиц бывали поделены между жителями нескольких деревень, которые «одни только имели привилегию держать там лавки». Эти города были «скорее рынками, нежели городами»⁶¹, шш скорее ярмарками, чем городами. Но были ли то города или рынки, рынки или города, ярмарки или города, города или ярмарки, они представляли одно и то же: движение, сопряженное с концентрацией, а затем с рассредоточением, без чего не могла бы сложиться сколько-нибудь ранняя экономическая жизнь ни во Вьетнаме, ни на Западе.

Все города мира, начиная с городов Запада, имели свои предместья. Не бывает здорового дерева без побегов от того же корня, не бывает и города без предместий. Они суть свидетельство его силы, даже если речь идет о жалких пригородах, о «бидонвилях». Уж лучше трущобные предместья, чем вообще никаких.

Предместья-это беднота, ремесленники, моряки, это шумные и дурно пахнущие ремесленные производства, это дешевые харчевни, почтовые станции, конюшни для почтовых лошадей, жилища носильщиков. В XVII в. Бремен «менял кожу»: его кирпичные дома покрывались черепицей, замащивались улицы, было проложено несколько проспектов. А вокруг города дома предместий сохранялись соломенные кровли⁶². Приехать в предместье всегда означало опуститься на одну ступень, что в Бремене, что в Лондоне, что в иных местах.