Сценарий для третьей мировой войны: Как Израиль чуть не стал ее причиной

Теперь главное внимание было обращено на выработку новой советской программы. Посовещавшись с Андроповым, Громыко сказал, что в пику Рейгану ее выдвинет сам Брежнев. Поэтому она должна быть краткой, но впечатляющей.

Целую неделю, не разгибая спины, трудились над ней заместитель заведующего отделом стран Ближнего Востока А.И. Филев с сотоварищи. А трудиться было над чем. Нового в этой программе практически ничего не было — старое нужно было изложить по-новому. Писали и ворчали:

— Соревнуемся с Рейганом — у кого мыльный пузырь больше будет.

В плане Рейгана было семь пунктов. У нас получилось шесть. Но они выглядели весомее. Суть их сводилась к тому, что на Западном берегу и в секторе Газа должно быть создано независимое палестинское государство, неотъемлемой частью которого станет Восточный Иерусалим. Но со своей стороны арабы должны признать Израиль. На этой основе на Ближнем Востоке прекратится состояние войны, воцарится мир и все государства возьмут обязательства уважать суверенитет, независимость и территориальную целостность друг друга.

Теперь нужен был подходящий повод, чтобы такую программу выдвинул сам Брежнев.

Какой чудак писал речь Брежневу?

Вскоре такой повод нашелся. В Москве ожидали лидера НДРЙ Али Насера Мухаммеда.

Поначалу Громыко и Андропов нервничали: зачем вообще нужен сейчас этот визит? Ситуация в Бейруте тогда еще была не ясна. Но хуже всего было состояние Брежнева — он был практически невменяем. Однако отменить визит было уже невозможно. Сам Генсек настроился на него: хитрые йеменцы обещали наградить его орденом. И не простым…

Они давно стучались в ворота Кремля со своим визитом. Но их все не принимали. Тогда ушлый А.Н. Мухаммед по доверительным каналам Международного отдела ЦК КПСС передал, что народ Южного Йемена мечтает вручить своему высокому другу Л.И. Брежневу высший орден страны. К этому посланию прилагалась опись ордена, из которой было видно, что на его изготовление ушло чуть ли ни полкило грамма золота и около сотни бриллиантов. И больной Генсек «клюнул» на этот орден. Южнойеменского вождя решено было принять со всеми положенными почестями.

Однако сразу же возник вопрос, что ему сможет сказать Брежнев о ситуации в Ливане, которая меняется каждый час. Решение было простым и гениальным: в памятках, которые он будет зачитывать, упор сделать на разоблачении козней США — эта тема будет беспроигрышной при любом повороте дел в Ливане.

Вот таким образом 15 сентября 1982 года Али Насер Мухаммед оказался в Москве. Но проблемы на этом не кончались. У входа в Екатерининский зал в Кремле, где должны были состояться переговоры мидовских ближневосточников ожидал грозный референт Генерального секретаря Е.М. Самотейкин.

— Какой чудак[76] писал речь Генеральному? — гневно спросил он.

Пришлось указать ему на советника ОБВ П.В. Стегния. Он находился тут же рядом и должен был вести протокольную запись переговоров.

— Я же сто раз говорил, что не надо употреблять шипящих и свистящих словосочетаний! А вы что понаписали? «Дружба, отчеканенная в металле». Я вчера с ним сорок минут репетировал — ничего не получилось. Пришлось заново речь переписывать!

Но обошлось. Тогда же состоялась заключительная встреча двух лидеров, а затем торжественная церемония вручения ордена НДРЙ. Выглядело все это театром абсурда.

Брежнев, понурясь, сидел в центре огромного стола в Екатерининском зале Кремля. Рядом с ним, слева, Громыко, а сзади них — переводчик из ОБВ С.Н. Букин. Перед началом переговоров министр дал ему строгий наказ:

— Говорите в полный голос. Чем громче, тем лучше.

Брежнев зачитал первую страничку памятки, напечатанную огромными «лошадиными» буквами. Сергей Букин перевел, Громыко перевернул страничку памятки и Брежнев принялся читать вторую страничку. Прочитал, Букин перевел, а в это время Громыко отвлекся и страничку не перевернул. Поэтому Генсек снова стал читать ту же страничку.

Все на советской стороне стола напряглись. Громыко обернулся и грозно посмотрел на Букина, но переводчик остановил его жестом руки.

— Товарищи, — произнес он, — в связи с важностью высказанной мной мысли, я повторю ее еще раз, — и зачитал эту страничку снова.

— Молодец! — довольно громко произнес министр, а выражение его лица было таким, как будто он только что подписал Устав ООН.

В общем, все шло хорошо — по плану. Только в конце Мухаммед неожиданно попросил у Брежнева короткую аудиенцию, чтобы поговорить с глазу на глаз. Генсек испуганно посмотрел на Громыко:

— Что я ему скажу? — громко спросил он.