Студентка (не)магического назначения

— Я просто в ужасе от того, что вы говорите! Как вы себе это представляете? А если господин ректор узнает о том, что я сделал? Да лучше пусть все обсуждают мою постыдную тайну, чем попасть под горячую руку к Джейдару Шарсу! — начал он бесноваться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я предвидела такую реакцию, поэтому достала еще один козырь.

— Ну, тогда я пойду сейчас писать статью про университет так, как это вижу, а в этой самой статье буду ссылаться на источник, который сидит в приемной комиссии, а потом еще и погуляю невзначай около вашего дома, чтобы все могли связать один плюс один, — опять я прибегала к шантажу.

Но почему же они мне добровольно все не могут дать?

Мужчина нервно вздохнул и резко сел на диван, закрыв руками глаза. Он раскачивался из стороны в сторону, взвешивая все за и против. Мне было его жаль, но несправедливо отчисленных студентов жаль гораздо больше. Да и пора вывести на чистую воду этого господина Шарса, уж больно интересное у него прошлое, в котором нужно как следует покопаться.

— Хорошо! — наконец вымолвил он. — Только учтите, что я буду упираться до последнего, если господин ректор все выяснит, — пригрозил он мне.

Ничего, мы такого об этом загадочном ректоре понапишем и разузнаем, что тот и забудет о своих карательных мерах. Глядишь, в императорском суде будет доказывать, что он не павлин.

— Конечно, — заверила я. — Нет нужды вас сдавать, я не скажу, честное писарское!

В честь такого пафосного момента приложила руку к груди.

— Ладно, допустим, что вы меня обманули, но у вас нет татуировки. Вы могли бы это сделать только если бы я ослеп, — он больше не орал, теперь старался задавить мое начинание весомыми аргументами.

— Допустим, что татуировку я сделаю, — отмела этот нелепый барьер.

— Вы на скамью подсудимых хотите попасть? — изумился он ответу.

— Временную, — остудила я его пыл, а то по глазам видела: готов сорваться и сдать меня властям, только чтобы больше к нему не подходила. — Обмануть хватит, а ответственность исключительно финансовая.

— Тогда вам стоит придумать правдоподобную историю, почему вы врываетесь в университет в середине зимы, а не осенью, как все, — сдался наконец он, зато подал хорошую идею: о правдоподобной истории я и не подумала вовсе.

— Хорошо, вы правы, стоит сочинить легенду о бедной девочке.

В этот момент уже успокоившийся мужчина подавился булочкой.

— А что вам не нравится в определении моей персоны?

— Нет, нет, продолжайте про «бедную девочку»! — еле сдерживая смех, проговорил он.

— Так вот! Меня собирались выдать замуж в глухой деревне на юге страны, когда я случайно узнала, что маг, до этого и не подозревала, откуда у меня на запястье такая странная татуировка. Ну и сбежала, отправившись искать лучшей участи, только добралась до столицы и тут же услышала о магическом университете, где могут обучаться все! — проникновенно сочиняла я на ходу.

Да, по правде говоря, и выдумывать сильно много не пришлось, почти из своей жизни сюжет взяла, только о магии не узнавала, а просто сбежала.

— Хорошо, приходите завтра днем, пока все на парах, успеете все получить, — буркнул он.

— Вот и замечательно, — хлопнула я в ладони. — Буду завтра стоять у ворот ровно в полдень!

Вечер я посвятила татуировке, а еще нужно было что-то сделать с волосами, они топорщились в разные стороны, привлекали ненужное внимание. Я пыталась заставить их собраться в хвост, но они все равно разлетались в разные стороны, да и руки не хватало, чтобы это сделать. В какой-то момент я захотела вовсе их отрезать, но испугалась, что торчать будут еще сильнее.

Наконец решила их вымыть, а пока они в прилизанном и мокром состоянии — заплести. Правда, рисковала покрыться плесенью, потому что просушить их так нереально.

Так и легла спать с толстенной косой и мокрой головой, обмотавшись тремя полотенцами, чтобы они хоть как-то влагу забирали.

С утра я нервничала еще сильнее, переживала, как бы ни стерся браслет, я вчера его оберегала от воды, пришлось даже намотать на руку непромокаемый плащ. Но рисунок был на месте, голова едва влажная, все четыре платья и двое туфель собраны, а этот самый плащ наброшен на плечи.

Ровно в двенадцать дня я стояла у ворот университета и пыталась разжалобить своим видом привратника, который ни в какую не хотел пускать бедную несчастную девушку. Пришлось даже слезу из себя выдавить.

— Ну пожалуйста, я долго шла, ехала на непонятных телегах и вот оказалась здесь, добрые люди помогли, мне же некуда идти! — умело изображая страдания, плакалась я.

— У нас тут не приют для бродяжек, а приличное заведение! — отрезал привратник.

— Но я учиться хочу, — протянула жалобно я.

— А татуировка есть? — подозрительно спросил он.