Стук-стук, я твой друг

Забивать ребёнку голову информацией о том, что такое транспорт, и что где-то, параллельно с ними, существует цивилизация, она не стала. Цивилизация страдает частичным склерозом и о таких драконьих углах не вспоминает, а транспорт скоро не будет тащить вагоны по ржавым рельсам, потому что эту поездку не переживёт. Паровозик был похож на старое кентервильское порося, которое почему-то забыли вовремя пустить под нож.

В вагоне давно смолкли разговоры, только храп и сопенье нарушали тишину. Нашумевшись и наругавшись, пассажиры к утру устали и теперь спали – кто где. Только один из них, не смотря на столь поздний час, бодрствовал. Он сидел у самого тамбура, прижавшись спиной к заляпанному стеклу.

Это был юноша, ещё не вошедший в тот возраст, когда можно с уверенностью сказать: слегка за триста. Он обладал редкой правильностью черт, какую можно увидеть только на иконных ликах в церкви Святого Дракулы. Такими бывают лица тех, кого миновали соблазны и искушения, кто благополучно избежал развращающего влияния города. Сторонний наблюдатель, едва взглянув, сразу же угадал бы в нём аристократа, выросшего в такой глубокой провинции, что даже обучение в престижном университете не оставило никакого отпечатка на сельской безмятежности его взгляда. Пассажир отличался красотой: большие бордовые глаза обрамлены длинными лиловыми ресницами, нос тонкий и прямой, с хищно раздутыми ноздрями. Тонкие губы сочного красного цвета складывались в неотразимую улыбку, а клыки подчёркивали изящество линии рта. Невероятно чистая, тонкая кожа благородного голубоватого оттенка – большая редкость.

Юношу звали Кирпачек фон Гнорь, а друзья и родственники называли Кирпом. Он был старшим сыном графа Кирстена фон Гноря. В невероятно далёком будущем ему предстояло стать шестым графом фон Гнорем. На наследный титул претендовать юноша мог только в том случае, если его папаша подхватит инфекцию, попадёт под поезд или на бессмертного родителя рухнет западная башня их родового замка, размазав его на сотни не подлежащих воссоединению кусочков. Самому Кирпу титул нужен был точно так же, как несчастному паровозику, в котором он ехал, ещё пара-тройка лишних вагонов. И слава Дракуле, что папочка Кирпа здоров, как те кентервильские порося, разведением которых достойный граф занимался много столетий.

Чертокуличинская область оказалась единственным местом в Королевстве Объединённых Шабашей, где эти привередливые животные не просто жили, а ещё и плодились, и размножались.

Кирпачек то и дело подносил руку к карману крепкой куртки, сшитой из шкуры всё того же незаменимого животного, поглаживая лежащую там книжицу. Это был диплом. Синий диплом! Юноша представлял, с какой радостью он сообщит родителям об окончании медицинского факультета университета имени Франкенштейна, и не абы как, а с отличием.

Находился университет в городе Гдетосарайске, считавшемся в провинциальном захолустье, которым, по сути, являлся весь Кентервильский край, чем-то вроде мегаполиса.

Поступить в столь достойное заведение невероятно трудно, а закончить его – ещё труднее. Поэтому выпускники прощались с альма-матер с сожалением и в то же время с радостью. Кирпачек вспомнил, с каким трепетом он произносил слова Клятвы Гипостраха, и улыбка осветила его лицо.

Так, в размышлениях, мечтах и воспоминаниях незаметно утонула ночь. Лучи великокрасного светила сквозь многочисленные щели пролезли в вагон, разукрасив морды спящих пассажиров продольными и поперечными линиями.

Молодой врач очнулся от грёз, окинув попутчиков сначала рассеянным взглядом, а потом присмотревшись к ним более внимательно.

Прямо у его места, поперёк прохода, лежал старый каменный великан. Огромные заскорузлые пятки упирались в стену рядом с сиденьем Кирпачека, грозя проломить и без того ветхую перегородку. Великан был покрыт мхом, и Кирп знал, что это первый признак камнеедки. Камнеедка неизлечима, и жить бедняге осталось от силы век-два.

Чтобы хоть как-то отвлечься юноша посмотрел вверх, на потолок. Там, облепив тусклые плафоны, цепляясь за каждый мало-мальски пригодный для висения выступ, дремали худенькие крылатые бесенята. «Анемия», – подумал Кирпачек и вздохнул. Последнее время он часто ловил себя на том, что видит только болезни, болезни, и ещё раз болезни. Вампир грустно усмехнулся и решил впредь строго следить за тем, чтобы диагнозы не заслоняли лица, формы, характеры.

Словно в ответ на его решение в вагон впорхнула проводница. Чертовка была на удивление миниатюрна, как кукла Зомби – любимая игрушка и эталон красоты всех девчонок Королевства Объединённых Шабашей. Чертовка прошла мимо. Она стрельнула красными глазками в сторону симпатичного пассажира, будто нечаянно задела его пышной грудью, и направилась в сторону тамбура, размахивая длинным тонким хвостом и покачивая бёдрами.

Кирпачек затаил дыхание, рассматривая эти самые бёдра, потом голодный взгляд бывшего студента скользнул по тоненьким ножкам. Молодой врач подумал: «Лёгкая кривизна, как следствие перенесённого в детстве рахита», – и рассмеялся. Нет, с этим надо что-то делать!