Стукач

Иннокентия Всеволодовича оперировали лучшие хирурги, которых нанял Бизон. И деньги не были потрачены даром. Уже через несколько часов больной пришел в себя. Он открыл глаза и увидел склонившегося над койкой Серегина. Хотел сказать ему что-то, но вместо слов из его горла вырвалось лишь глухое мычание.

– Молчи, молчи, тебе нельзя разговаривать, – произнес Бизон. – Ты спас мне жизнь. А эти мрази… Они уже освободили нашу землю. Не думай о них, – и добавил: – Теперь я твой должник…

В палату вошел один из помощников Бизона. Извинившись, они вдвоем отошли к окну.

– Слушаю тебя, – негромко произнес Серегин.

– Хозяин, Артур сказал, что не может переоформить на ваше имя сейф Соленого.

Иннокентий Всеволодович знал, что Артуром звали управляющего банком, в котором открыли счета Киму и Соленому. Там же Солонов арендовал сейфовскую ячейку.

– …Как так – не может?! – возмущенно выкрикнул Игорь Иванович. – Все он может, пусть не придуривается! Поступай как хочешь, но этот сейф!.. – Резко взглянув в сторону Монахова, он перешел на шепот: – Сделай так, чтобы этот сейф был переоформлен на меня. Сегодня же.

Помощник удалился. Бизон вновь подошел к кровати Иннокентия Всеволодовича. Старик заметно волновался и, похоже, куда-то спешил.

– Кеша, мальчик мой, сожалею, но мне нужно уезжать. Дела, черт бы их побрал. Ни днем ни ночью покоя нет.

Монахов лишь моргнул в ответ, давая понять, что все понимает.

– …Ну коли не помер – до ста лет доживешь! – оптимистично заверил Серегин, выходя из палаты.

* * *

На следующий день в палату Монахова вошел генерал Багаев. Он присел рядом и взял руку больного в свою.

– Спасибо, что пришли, – бледными потрескавшимися губами произнес Иннокентий Всеволодович.

– Я не мог не навестить тебя. Люди все ж, – печально произнес Иван Иванович. – И, знаешь, прости, что так все получилось. Я не хотел подставлять тебя.

– Вы здесь ни при чем.

– Как раз я и виноват во всем, что случилось. Я втянул тебя в эту канитель…

– Генерал, самобичевание нынче не в моде. – Монахов еле сдерживал тугой горький ком, подкативший к горлу. – А потом, вы же не прощения пришли просить…

– Да, ты прав, – кивнул Багаев. – Я пришел сказать тебе… что все кончено.

Превозмогая боль, Монахов повернул голову, чтобы заглянуть в глаза генералу.

– Да, да. Кончено. Ким с Соленым погибли. Бизона мы возьмем в ближайшее время. Игра завершена. Довольно тянуть резину.

– А камень?

– Может, и нет никакого бриллианта, – устало махнул рукой Багаев. – Мы потратили на его поиски столько времени, а результат – ноль. Ходили вокруг да около. Знаешь, иногда казалось: протяни руку – и нащупаешь камень! Более десяти лет поиска! С ума сойти! Все коту под хвост. Заколдованный этот бриллиант, что ли? Может, Соленый его давным-давно за бугор переправил. Я даже почти уверен в этом.

– А я… не уверен, – выдохнул Монахов.

– Что ты хочешь этим сказать? – почти безразлично спросил генерал.

– Бизон… Деньги Кима… и Соленого.

– Это ничего не доказывает. К тому же после ареста Серегина все средства будут перечислены в пользу государства. А камень – давно тю-тю.

От разговоров Монахову стало плохо. Он еще не до конца оправился от большой потери крови. Лицо побледнело, на лбу выступила испарина. Собрав последние силы, он произнес лишь два слова:

– Банк… Сейф…

И потерял сознание.

…Вызвав дежурного врача и покинув больничную палату, Багаев тут же связался со своим московским руководством. Те, в свою очередь, санкционировали негласную проверку банка, в котором Бизон для Соленого арендовал сейф.

Бронированная ячейка оказалась пуста. Кто-то опередил оперативников. И этот кто-то был теперь Багаеву хорошо известен.

ВОЛЧЬЯ ЯМА

1994 год

Таджикистан. Аэродром ВВС Национальных Вооруженных Сил

Российский военно-транспортный Ил-76 стоял на одной из площадок с открытым грузовым люком и опущенной рампой. Неподалеку выстроились в ряд грузовики. Из гигантского брюха самолета грузчики перетаскивали к машинам ящики, коробки и тюки.

Иннокентий Всеволодович Монахов и двое его людей в окружении группы таджикских офицеров прохаживались неподалеку.

– Не знаем, как и благодарить вас! – заглядывал ему в глаза усатый крупнотелый полковник Саттаров из Управления тыла республиканского Минобороны, – У нас в стране разруха, война. Ваше благородное участие как нельзя кстати. Можете не сомневаться, весь груз пойдет строго по назначению. Лекарства в больницы. Продукты питания и одежда – семьям, оставшимся без крова.

– Я и не сомневаюсь, – кивнул в ответ Монахов. – Но, если не возражаете, оставлю здесь двух своих представителей. – Он указал взглядом на людей, прибывших с ним из Санкт-Петербурга. – Они будут присутствовать при распределении гуманитарной помощи.

– Вы мне не доверяете?! – обиделся полковник. – Но ведь в прошлый раз…

– Извините меня, – мягко перебил его Иннокентий Всеволодович. – В прошлый раз, насколько мне известно, лишь одно государственное медучреждение получило привезенные мною одноразовые шприцы, антибиотики и анестезию.

– Но…