Ступающая по воздуху

Восемнадцатилетнему (!) русскому интеллектуалу, блестяще владеющему немецким и изголодавшемуся по непосредственному контакту с западной прессой, попал в руки экземпляр газеты «Тат». Привычный к мелкому шрифту глаз углядел на первой странице строчку: «Самая массовая внепартийная ежедневная газета». Он развернул листы и был немало удивлен тем, что материал на одну треть состоит из некрологов. Пространные, обведенные жирной рамкой траурные объявления, изъявления благодарности, некрологи и речи по случаю чьей-либо смерти. Траурная информация в таком богатом ассортименте обрушилась на него впервые в жизни, и это заинтриговало его. Он записал номер редакционного телефона, без промедления позвонил в газету и вскоре по предъявлении удостоверения «правдиста» из душной комнаты для посетителей беспрепятственно проследовал в светлый кабинет главного редактора. Там его встретили с величайшим волнением и усадили на серую кожаную кушетку, обставленную по бокам искусственными деревцами в горшках из пластмассы под терракоту. Оказавшийся тут как тут газетный фотограф принялся упорно высвечивать вспышками уже гниловатые, хотя и молодые, местами позолоченные зубы Изюмова, и товарищ почувствовал себя собственным надгробием. Когда же ему доложили, что «Тат» читает 93 % населения Рейнской долины на добровольной основе (благодаря траурным объявлениям), он на минутку лишился дара немецкой речи. Дело в том, что «Правду» тоже читали на родине, причем даже 94 %, хотя предпосылки такого охвата масс были иными.

При прощальном, почти пламенном рукопожатии Изюмов высказал просьбу о возможном приеме здесь делегации центрального коммунистического органа с целью изучения читательских интересов. До этого, правда, дело не дошло, так как Изюмов влюбился в одного местного юношу и несколько месяцев спустя стал сотрудником газеты «Тат», обозревающим Восточную Европу. Эту работу он исполнял как преданный приверженец западных воззрений на восточные дела. За это Изюмов, который уже не один год поставлял статьи, тютелька в тютельку подходившие по объему, был вознагражден назначением на должность заведующего отделом некрологов.

«Тат» железной рукой правила Рейнской долиной. Если же кто-либо из здешних политиков расходился во взглядах с властительницей местных умов, она спускала на него всех собак, и ему приходилось читать недельные циклы самых нелестных отзывов и доносов в адрес собственной персоны, что принимало столь крутой оборот, что человеку советовали больше не показывать носа в кегельных и стрелковых клубах. Супруга же не осмеливалась более посещать вошедшие в самую моду курсы медитации. И ей уже не приходилось ждать неизменно присылаемых в феврале ярко раскрашенных приглашений на девичники.

Самым почтенным мужам ломала шею эта «Тат», если они были супостаты. К тому же их сокрушала трусость тех, в чьей поддержке они крайне нуждались и кто поспешно отходил в сторонку из страха перед газетными репрессиями, грозившими им тоже.

В связи с собственным тридцатилетием газета всадила на первую полосу титульное фото, самым непристойным образом демонстрировавшее ее власть. Дело в том, что фотографу удалось собрать политиков всех мастей и в полном комплекте за огромным дубовым столом, где они, расплывшись в улыбках, впились глазами в увеличенные линзой строки «Тат».

А в общем, газета была кладезем трагикомических историй, о чем, однако, никто из сотрудников не догадывался. Она трубила об июльском водном празднике всемирной известности,

про который слыхом не слыхивал ни один шоу-деятель в Нью-Йорке или Сиднее. Или чего стоит навязанная самым верным подписчикам коллективная — в одном вагоне — поездка в Вену, где они, жалкая команда изможденных фигур, позировали перед каким-нибудь барочным павильоном. Но как позировали? С любимым органом в руке.

История «Настоящей Тат» («Варе Тат») не займет много места. Газета была учреждена в середине 70-х годов, между прочим, кучкой довольно смирных людей, которые до того носились с идеей открытия университета. Основана она была в спазматически бурном порыве сделать свой протестующий голос всезаглушающим печатным рупором. Мозги, работавшие на новую газету, были ничуть не сильнее, чем у солидных коллег из «Тат», но на первых порах энтузиасты бурлили юной свежестью и даже имели что-то от дерзости подростков с первыми признаками полового созревания. Тем не менее газета всегда балансировала на грани дистрофии.