Стычки локального значения (СИ)

Европейская школа банкинга придумывала себе множество оправданий для придания легитимности своей деятельности. Они де и «сердца экономики», перекачивающие ее «кровь» — деньги — из перенасыщенных отраслей в нуждающиеся. Они и регулятор и накопитель. Но реальность была такова, что любой европейский банк работал только для себя, используя и вкладчиков и ссудополучателей как дойных коров по принципу «ласковая телятя у двух маток сосет». А если еще добавить игру на бирже и операции с валютой и с государственными бумагами, то выходило никакое не «сердце экономики», а оседлавший ее спрут, вытягивающий из нее все соки. И хорошо, если этот банк «свой», кредитующий свою промышленность. Но ведь чаще случалось так, что посредством длинной цепочки перекредитовок последним бенефициаром генерируемой прибыли становился далекий заокеанский банк, держащий местную экономику за глотку своим дешевым кредитом. Без него она развиваться не может, потому что нет денег, но те деньги, которые он предоставляет — только лишь удавка на шее, принуждающая предприятие прыгнуть выше головы, проедая имеющиеся ресурсы, выплачивая ими свои долги.

Исламский банкинг не признает ссудного процента. В принципе не признает. Коран его запрещает. И поэтому кредитование банком предприятия происходит на принципе долевого участия. Это как если бы вы купили какой-то значимый пакет предприятия, но не с целью его последующей перепродажи или установления контроля над предприятием, а лишь только как средство инвестирования и получения прибыли посредством начисления дивидендов. Все риски банк разделяет со своим клиентом. Получили убыток — это такая же вина банка, как и прокредитованного предпринимателя. Потому что не посчитал, не сумел, не предусмотрел. Попробуйте обязать Bank of New-York нести риски наравне с клиентом? Да они скорее удавятся, чем пойдут на что-то подобное. Европейская традиция лишена возможности доверять свои капиталы в управление чужому дяде. Она сама и есть этот «чужой дядя», управляющий общественными деньгами. Монополизировавший это право.

Когда приходит срок расплаты по кредиту, исламский банк возвращает акции предприятия за ту же цену, что были за них уплачены год, два, или пять лет назад.

Исламский банк принимает вклады. Но не начисляет на них проценты. Он предлагает своим вкладчикам долевое участие в различных предприятиях, где уже имеет свое присутствие. И вкладчик несет те же риски, что и сам банк. Ну или как-то так. В договоре не называются процентные выплаты по вкладу, а оговаривается определенная сумма, причитающаяся к выплате в случае получения прибыли. И приведенные в статье цифры удивили меня: очень часто доходы по таким вкладам превышали среднеевропейские банковские ставки.

Такая модель банкинга упраздняет подчиненность реального сектора экономики ее финансовой надстройке, низводя банки до роли комиссионных агентств. В такой модели не деньги ищут себе применение, а имеющаяся действительность создает для себя потребные деньги.

Европейская банковская система — агрессивная модель, подминающая под себя все, до чего может дотянуться. Но один несомненный плюс у нее есть: она заставляет ссудополучателя работать. Не под страхом общественного остракизма, а под угрозой лишения имеющейся собственности, что гораздо чувствительнее для большинства людей. Когда нужно сделать рывок, европейский способ ведения бизнеса незаменим. А здесь, на Востоке, все происходит медленно, хотя, конечно, подобного не скажешь о том же Эр-Рияде, выросшем за сорок лет из небольшого городка со стотысячным населением в «арабский Лондон» с населением почти в три миллиона. Но все равно, исламский банкинг подходит для этого мира лучше, чем то, что может предложить самая передовая западная мысль.

Нужно было обсудить открывшуюся перспективу с Карнаухом и с Фроловым. Скорее всего, Юрий Юрьевич знает обо всем, но тем интереснее будет обсуждение — вдруг он видит что-то такое, что недоступно мне? А с Серым… С Серым сложно все.

Мне в последнее время все чаще мнилось, что мы с Серым немножко по-разному понимаем будущее нашей страны. Серега говорил, что свободное присутствие глобального рынка в России убьет ее экономику. Мне же давняя беседа с Изотовым об ограниченности ресурсов и необходимости их верного централизованного распределения в России все меньше казалась похожей на правду. Если глобальный рынок что-то и убьет — то только неэффективные отрасли. Энергетика, нефтянка, авиастроение, тяжмаш, легпром, строительство и услуги никуда не денутся. А при условии технического перевооружения «отсталых отраслей» и насыщения их подготовленным персоналом и их будущее выглядит не столь печальным. Все зависит от того, что мы ждем от открытия своих рынков и кому доверим ими распорядиться. В общем, сложно все с Серым. Но об исламском банке я с ним поговорю при случае обязательно!