Стыд

— Лежать, батя, лежать! — крикнул он злым полушепотом, высовываясь над дорогой и вертя головой. Башня соседнего «броника» шевельнулась, и впервые в жизни Лузгин услышал, как оглушительно и плотно молотит воздух крупнокалиберный пулемет, если он работает в десяти шагах от тебя и ты видишь, как стреляные гильзы беззвучно скачут по асфальту. Воропаев тем временем запрыгнул обратно в машину и орал на кого-то по рации. Лузгин на четвереньках влез повыше, стрельба прекратилась, и после недолгого звона в ушах стали слышны топот и крики, фырканье моторов, к дозорной «пешке» бежали солдаты, а замыкающая «пешка» неслась по дороге, обходя колонну и сигналя. Лузгин понимал, что на них напали, но кто, откуда и как — не понимал ни черта, только вдруг почувствовал за собой глухие заросли большого леса, молча целившегося ему в спину. Он крутанулся и съехал на заднице вниз, где сидевший на корточках с сигаретой в зубах шофер Саша сделал ему жест рукой: спокойно, мол, не суетись… Тогда Лузгин поднялся на ноги и вышел на дорогу.

Комроты шел ему навстречу, и только тут Лузгин заметил, что Елагин был без оружия, и это показалось ему опасным, неправильным: как же так, в тебя стреляют, а ты выскакиваешь из машины с голыми руками. «Наверно, пороху не нюхал», — подумал Лузгин и строго спросил:

— Ну и что там случилось?

— Да психи какие-то, — с обидой и злостью ответил старлей. — Лупанули вон с проселочной и смылись.

— Будете преследовать? — Лузгин старался говорить основательно, даже голос снизил для солидности.

— А толку-то, — сказал Елагин. — Они на джипе, гады, разве их догонишь…

— «Духи», да? — спросил Лузгин.

— Да кто угодно! — зло отмахнулся старший лейтенант. — Три мудака каких-нибудь решили поохотиться. Здесь же хрен поймешь, кто за кого… Ну что? — крикнул он в сторону штабной машины; оттуда высунулся Коля-младшой и показал большим пальцем в небо.

— Вертолеты вызвали, — догадливо сказал Лузгин.

— Да толку-то, — поморщился Елагин. — Даже если и нагонят, все равно стрелять не будут.

— Это почему?

— Джип ведь гражданский, а они, блин, миротворцы хреновы.

— Ну да, я понял, знаю, — растерянно сказал Лузгин, и в этот момент с неба обрушился грохот, по асфальту скользнула длинная хищная тень, Лузгин поднял голову и увидел рыбье брюхо и задранный хвост большого боевого вертолета — нашего, «милевского», но в натовской раскраске, быстро уходившего за верхушки деревьев.

— Значит, рядом болтались, — без выражения сказал комроты. — Доложил? — спросил он подошедшего Колю-младшого, и тот кивнул невесело. — Херово начинаем… Попало в моторный отсек. Тепловой, значит, был, без подсветки… Двоих задело, «пешка» сдохла… Значит, так: ребят на вторую и рысью в Ялуторовск… Двоих оставь на охрану, боекомплект и остальных — на грузовик, колонне приготовиться к движению. Исполняйте.

— Есть, начальник, — сказал Коля.

— Херово начинаем, — повторил Елагин, достав сигареты. Лузгин тоже закурил и спросил, оглядываясь:

— Первый раз идете?

— Почему? — В голосе Елагина не было обиды. — Раз в две недели катаемся. Саша, вылезай, хера ли ты в кювете окопался! Тянуть или сам выедешь?