Субъект. Часть третья

«Еще шаг в мою сторону и я исполосую твои мозги так, что они вытекут из глазницы» – громко подумал я, не отводя от него выпученных глаз. Должно быть, эта решимость отразилась на моем лице. Демонстративно поведя носом куда-то в сторону леса, он рухнул на передние лапы и с явной неохотой, постоянно оборачиваясь, двинул туда.

Проводив его внимательным взглядом, я вернулся к своей недоеденной форели. Тот приблизился к толстой сосне и начал оглушительно драть ее когтями. Воздух наполнился треском и рычанием, летела кора, а единственный глаз неотрывно косился на мою застывшую спину. Истерзав буквально весь комель сосны, он что-то ворчливо проревел и, наконец, поплелся прочь, скрывшись в глубине леса.

Я облегченно выдохнул. Вот это да… Выиграть у такого чудища игру в гляделки… Такого я от себя точно не ожидал. Впрочем, между нами был барьер. И если в зоопарке он представляет собой железные прутья, то здесь уже была стальная уверенность в моих правах, к которым я молниеносно бы прибегнул в случае выхода ситуации из-под контроля. А что если бы не успел? Меня до сих пор трясло от этой мысли. Рыба потеряла вкус. Бросив объедки на камень, я пошел в сторону противоположную той, которую избрал медведь.

* * *

Брел я по ячменным полям, казалось, вечность. Вдалеке постоянно угадывалась стена деревьев как единственный ориентир. Однако сколько бы я не поднимал голову, отрывая взгляд от шелестящих в ногах колосьев, деревья все не приближались. Солнце уже ушло в зенит, а те деревья по-прежнему казались недостижимы. Один раз я даже ударился в панику, когда осматриваясь вокруг себя, забыл направление, по которому шел. Со всех сторон виднелись те же бесконечно далекие кроны, а светило зависло в центре необъятного купола неба. Но следы чуть продавленной моим шагом почвы все еще отсвечивали призрачным, прямо на глазах тающим теплом, поэтому вновь сориентироваться не составило никакого труда.

Еще через час надоедающей ходьбы, когда я уже начал тосковать по благам цивилизованного мира, кроны деревьев, наконец, смилостивились и начали укрупняться, стали прорисовываться отдельные ветви и юркающие среди них мелкие птицы. За ними угадывалось пустынное шоссе. А дальше начинался хвойный лес. В нем было темно и влажно. Сытно пахло грибами. Сладко веяло прохладой. Где-то наверху трещали скворцы. А в неглубоком овраге выделялся параллелепипедными гранями объект. Я напряженно замер. Такой объект не вписывался своим видом в окрестности. Движения чего-то крупного в овраге я не засек.

Приблизившись к краю, я разглядел под опавшими сосновыми иглами и сухими ветками перевернутый и слегка помятый трейлер. Он был прицеплен к разбитому старенькому пикапу. Откуда он тут вообще мог взяться…

Спустившись вниз, я заглянул в треснувшее окно трейлера. В салоне никого. Опрокинутый диван, накренившиеся навесные шкафчики, осколки стекол и посуды, чугунная сковорода… Пятна крови.

Протиснувшись в узкий дверной проем, я тут же сморщился – тут стоял гнилостный запах взмокшей мебели и, кажется, хлора. Но последний я отнес к своей обонятельной галлюцинации, что преследовала меня уже давно и всегда настигала в самом непредсказуемом месте. Обшивка в некоторых местах вздулась пузырями. На стенке и полу были следы давно засохшей крови. Но трупа здесь нет. Не было его и в овраге, да и в округе не чувствовалось даже намека на антропоморфный эскиз. Пошарив в шкафчиках, я обнаружил просроченную перекись водорода, пожелтевшие бинты, старую газету, сморщенный рулон туалетной бумаги, пеньковый канат с крюком, крупы, сахар, немного соли, соду, скудный кухонный инвентарь и пару вонючих носков. Также на полу валялась кофеварка. А в потолочном отсеке таился потрепанный магнитофон и стопка кассет. Рядом со сломанным мини-холодильником ютилась газовая печь. Полость пропанового баллона контрастировала на фоне атмосферы. Включив конфорку и услышав шипение газа, я понял, что не прогадал. В отграниченном фанерой участке салона была тесная и неработающая душевая кабинка, а рядом с ней опасно покосился переносной биотуалет. Алиеноцептивно удостоверившись, что он полон, я проводил его удаляющуюся из трейлера фигуру брезгливым взглядом. Да, все верно, я был намерен здесь остаться, так как бывшему владельцу этот фургон, по-видимому, уже был ни к чему.

Вылезши обратно в овраг, я задумался о том, куда мне тащить эту находку. И как тащить. Водить машину я не умел, да и сложно было поверить в то, что эта развалина еще когда-нибудь заведется. Придется собственноручно.